Искатель, 2003 №6 - Дмитрий Юрьевич Дубинин

— Где, говоришь, происходила вечеринка?

— В одном из домов на Кошурникова. В кадр, когда снимали с лоджии, попала вывеска магазина «Аист».

— Другая кассета у тебя где? В машине?

— Нет. Разрешите мне съездить за ней.

Боцман засмеялся.

— Мои ребята сами съездят. Говори, куда.

— Она лежит у меня… У Наташи дома. В тайнике. И я очень боюсь, что кто-то, может быть, даже из ваших телохранителей или шоферов может по пути что-то сотворить… Наталье ведь эти ее друзья подкинули уже обезвреженную ленту. — Я показал подбородком на экран телевизора.

— Славочка, я думал, что у меня был только один двурушник — Богданов. Теперь, после твоего рассказа, оказывается, что два. А это уже слишком много. Нам, конечно, придется посмотреть эту кассету, но чуть позже. У меня, как ты сам понимаешь, большие неприятности. Мне сейчас нужно как можно скорее с ними разобраться. Думаю, к утру кое-что прояснится, я приеду, и мы с тобой посмотрим эту кассетку. Может быть, найдем и этого Жору. Но сперва я побазарю с тем самым Женей, мне этот парнишка кажется надежным источником информации. Съездим к Наташе сами, верно? Не будем, действительно, никому этого поручать.

Боцман не спеша вынул кассету из магнитофона и бросил ее в камин, на вяло тлеющие угли. В комнате было довольно тепло, несмотря на работающий кондиционер. Камин, видимо, использовался в качестве постоянно действующего мусоросжигателя… Потом Рябцев достал трубку телефона и набрал номер.

— Наташенька, — сказал он. — Солнышко, ты сегодня где будешь?.. Нет-нет, дело не в этом. Ты теперь девушка свободная, развод я тебе устрою со дня на дейь… Ты погоди со своим завещанием, сам все знаю… В любом случае он ничего не получит, я уже говорил с нотариусом. Да, все я сделаю очень быстро. Теперь вот еще что. Я тебе позвоню часов в одиннадцать-двенадцать, если не получится, то чуть позже. Будь, пожалуйста, дома… Ну, я знаю, что ты и так никуда одна не ходишь, все равно, будь. Я тебе скажу точно про то, как будут переоформлены документы. Ну, все, пока.

Виктор Эдуардович набрал другой номер:

— Гоша, зайди ко мне.

Не прошло и минуты, как секьюрити появился в комнате.

— Я сейчас уезжаю, — произнес мой тесть. — Вернусь к утру. Ты останешься тут за старшего. За этим, — он показал на меня, — следить лучше, чем за своим хером. Если он удерет или попытается себя покалечить, вешайся.

— Ясно, — произнес Гоша.

Вот уже несколько часов я сидел взаперти в одной из комнат первого этажа, куда сам Боцман, наверное, сроду не заглядывал и которой прислуга пользовалась как чуланом. Подумать имелось о чем, но думать было тяжело. Итак, я рассказал Боцману все, вплоть до того, как звали шлюх, принимавших участие в вечеринке (за исключением, правда, Аи — ведь про нее я мог и не знать — верно?) Рассказал все, не исключая даже и того, какую роль сыграл в деле похищения документов из его сейфа. Единственной реакцией тестя была фраза «ну, орлы…», которую он повторил раза три на протяжении моего рассказа. Ее он произнес, когда я высказывал свои подозрения насчет того, как были приложены чьи-то руки к подъему воды в Оби, когда передавал речь Олега-Кирсана в «Мерседесе» и когда сообщал, каким образом разделывался с Толей Колбасой в лесу возле карьера Мочище.

Но это — и я справедливо полагал — отнюдь не значило, что мой тесть устроит мне амнистию. Рассчитывать на это было бесполезно, да и глупо. Скорее всего, он действительно вернется к утру, потом мы съездам к Наташе… А что дальше? Ну, посмотрит Боцман кассету. Ну, увидит он этих девок, Кирсана, Толю Колбасу и его «быка». Увидит интерьер хаты. Что ему и мне это даст?

Мне — точно ничего. Даже если Рябцев увидит в этой записи то, что ускользнуло от моего внимания, за документы, украденные из сейфа, Боцман мне все равно снимет голову. Подобное дело должно полностью поглотить факт моих походов «налево» — Господа, какой мелочью казалось сейчас мне это глупое прегрешение и, наверное, такой же мелочью оно должно казаться сейчас Боцману.

Можно было попытаться удрать — сейчас в коттедже остались только женщины и Гоша, если, конечно, не принимать во внимание одного или двух сторожей на воротах. Зураб ушел домой, шофера, постоянно дежурящего здесь, Боцман забрал с собой вместе с запасным автомобилем — относительно старым «Ауди-80». Гоше Боцман велел сидеть в вестибюле, возле коридора, откуда дверь вела в мой чулан. Но окошко чулана было забрано решеткой. И вообще — шуметь опасно. Да и скучавший Гоша то и дело принимался развлекать меня разными беседами. С чувством юмора у него явно было не все в порядке, тем более что он то и дело принимался злорадствовать на мой счет.

Почему-то мне было спокойно. Наверное, организм просто устал от такого количества эмоций. Я даже задремал и проснулся, лишь когда на улице сгустились ночные сумерки.

— Э, ты там заснул, что ли? Мудила с Нижнего Тагила, — послышался надоедливый голос Гоши.

— Че надо? Сам такой.

— Я вот что думаю, — заговорил Гоша. — Помнишь, как ты первый раз встретился с боссом? Надо было тебе деру давать во все лопатки тогда. Зачем тебе понадобилась капризная дочка этого крутого дяди?

— Не твое дело. Заткнись.

— Хамишь ты что-то. — Послышался притворный вздох. — Босс, наверное, тебе все-таки точно отрежет клубни. Знаешь, филосипедаст, я, наверное, попрошу, чтобы он это мне поручил.

Я послал Гошу на три буквы. Тот только гыкнул.

— Эй, ты! — сказал я. — Давай с тобой кое о чем добазаримся.

— А че с тобой базарить…

— Ты погоди. Десять тысяч зеленых хочешь срубить?

— От тебя, что ли? Да ты не гони. Я уже проверил твою тачку.

Вот это называется, приехали… Черт! Когда же эта сука успела? Не иначе, пока везли меня сюда в машине Зураба.

— Так что можешь хоть кому жаловаться, — заговорил этот гад. — Все равно бабки тебе не понадобятся. А если и понадобятся, новые яйца на них ты все равно не купишь…

Промолчав (с трудом, да и вообще — этого шакала я сейчас, наверное, убил бы, если б мог), я решил все же успокоиться. На дверь, которая не чета той, в ресторане «Полярное сияние», бросаться бессмысленно — да и у Гоши все равно есть все преимущества. Пока я буду пробиваться сквозь доски — а их только топор может взять, — он десять раз успеет пшикнуть газом. Тем