Посредник - Женя Гравис

– Прошу. Западная башня, первая дверь справа. Лифт самодействующий, ничего нажимать не надо.

Волшебный «Сим-Сим» наконец открылся.

Нажимать в лифте и вправду было нечего – ни кнопок, ни рычагов внутри не имелось. Двери сомкнулись сами, и кабина медленно поехала вверх. Митя успел рассмотреть себя в зеркале, поправить галстук и даже обнаружить в углу возле пола выцарапанную на стене надпись: «Здесь был Вася».

Судя по всему, визит в Магистерий произвел на Васю незабываемое впечатление.

Помещение наверху башни оказалось небольшим – метров пять в диаметре. Митя ожидал почему-то, что здесь будет темно и мрачно, но комната была залита оранжевым светом из большого круглого окна. Солнце клонилось к закату, играя розовыми отблесками на воде Москвы-реки и угловатых куполах Храма Диоса-Покровителя на том берегу.

За потрясающим видом Митя не сразу разглядел хозяина кабинета, который расположился у окна.

– Дмитрий Александрович, проходите! – послышалось оттуда. Голос был сухой, шелестящий, как будто ветер с шуршанием гнал песок по мостовой.

Митя подошел и обнаружил в мягком кресле щеголевато одетого щуплого старичка. Кажется, у магов это называлось парадным облачением. Иссиня-черный бархатный длиннополый кафтан с тяжелым золотым шнуром, жилет, расшитый серебряными рунами, остроносые ботинки с массивными пряжками, толстая цепь на шее… Великолепие костюма лишь подчеркивало, что его владелец невероятно стар. Никакой роскошью не скроешь абсолютную седину, овраги морщин и коричневые пятна на руках и лице.

– Господин Мортен? – Митя подошел ближе и склонил голову.

Вроде и не поклон, но уважение выразил.

– Прошу, – магистр царственно махнул рукой, указывая на кресло напротив.

Сыщик присел, и пирамидальные песочные часы на столе между собеседниками тут же перевернулись. Старичок молчал. Митя тоже.

Если взял паузу – держи ее как можно дольше. Кажется, какая-то английская актриса так говорила в интервью.

Глаза у магистра были прикрыты, а сам он не шевелился. Неужели уснул? Да, продуктивная будет встреча.

– Кажется, наше сотрудничество с самого начала не задалось, – прошелестел наконец голос. – Но в настоящее время Магистерий счел необходимым принять активное участие в этом деле.

– Что же изменилось, позвольте узнать?

– Возникли новые обстоятельства, о которых я не уполномочен сообщить. Но члены Магистерия готовы оказать органам правопорядка надлежащее содействие при условии, что вы как представитель этих органов и невольный выгодоприобретатель некоторых материальных активов упокоившейся магессы Зубатовой сочтете необходимым отклонить непредвиденное обременение в пользу органов, уполномоченных принимать решения и распоряжаться имуществом, представляющим ценность для магически одаренных…

Сухой дождь. Вот что это было.

Шум дождя, как известно, успокаивает, и под него хорошо спится. А Митю буквально засыпало с головой этим убаюкивающим шелестящим тоном. К концу фразы сыщик уже забыл ее начало, а смысл успел потеряться где-то посередине.

Больше всего хотелось ляпнуть в ответ что-то вроде: «А можно повторить по-русски?» Но Митя сдержался. Содействие оказать готовы? Вот и отлично. Остальную словесную шелуху можно отсечь за ненадобностью.

– Могу ли я задать вам прежде несколько вопросов?

– Извольте.

Старичок, казалось, несколько опешил. Это было очень кстати.

– Господин Мортен, вы располагаете сведениями о причастности к убийству Зубатовой конкретного лица или группы лиц?

«Однако канцеляризм чертовски заразен», – задав вопрос, удивился про себя Митя.

– Обстоятельства этого возмутительного происшествия дают нам возможность предполагать, что имел место чей-то злой умысел.

«Ну а какой еще? – чуть не усмехнулся Самарин. – Кто же с добрым умыслом идет с кочергой на старушку?» Но виду не подал, а кивнул с самым серьезным лицом:

– Вы абсолютно правы. Но спрошу прямо, потому что обязан: Магистерий причастен к этому убийству?

– Разумеется, нет.

– Были ли у покойной разногласия с вашей организацией?

– Таковых не отмечено.

– Может быть, она тесно сотрудничала с вами?

– Не припоминаю.

– Тогда прошу прощения, господин Мортен, но как вы можете помочь с поиском убийцы? Я благодарен за сведения, которые прислал Магистерий, но даже они кажутся мне… несколько неправдоподобными.

– Вы ставите под сомнение информацию, предоставленную Советом Восьми? – Песок в голосе по-прежнему шуршал, но уже не мягко, а колюче, царапаясь.

– По вашим данным выходит, что покойной к моменту смерти было почти двести пятьдесят лет. Как-то слишком продолжительно получается, не находите?

– Одаренные отличаются долгожительством, это общеизвестный факт.

– Сколько вам лет, господин Мортен?

– Девяносто три.

«А выглядите на девяносто четыре», – чуть не съязвил Митя.

– А сколько планируете еще прожить?

– Мне не нравится ваш саркастический тон, Дмитрий Александрович. Он не соответствует характеру беседы, которую я полагал официальной и не выходящей за рамки благоприличного разговора двух воспитанных людей.

– Ни в коем случае не хотел задеть вашу одаренную натуру. Я ведь человек простой, смертный, в делах магических полный дилетант. Просто хотел понять: двести пятьдесят лет для мага – это нормально?

Мортен вздохнул, и внутри его щуплого тела что-то сухо протрещало.

– Это несколько… превышает среднеустановленные значения продолжительности жизни одаренных личностей. Мы, признаться, полагали, что Дарья Васильевна давно отошла в мир иной, и уже несколько десятилетий считали ее почившей, а родовой артефакт Зубатовых – утерянным.

«Да они гении сыска! – расхохотался про себя Митя. – Она же все время была на виду, каждый светский прием посещала». Вслух же спросил:

– Как так вышло?

– Дарья Васильевна в течение длительного времени не обращалась к своему дару и не применяла магию, ведя приземленный и обывательский образ жизни.

– Не знаете почему?

– Не обладаю такими сведениями.

– А какими обладаете? Честно говоря, пока наша беседа мне кажется довольно беспредметной. Я полагал, вы поделитесь со мной фактами, именами, уликами, а мы, простите, ходим вокруг да около…

Старичок снова вздохнул.

– Магистерий – старейшая и конфиденциально устроенная организация. Вмешательство обычных людей в дела Совета Восьми неприемлемо, но допускается в исключительных случаях. Я уполномочен лишь сделать вам предложение касаемо материального актива, определенного завещанием Дарьи Васильевны.

– Так вот оно что! – в открытую рассмеялся Митя. – Вас интересует кольцо! Может, с этого сразу и стоило начать?

– Я с этого и начал, – сухо отозвался магистр. – Но вы в силу недостаточного просвещения, в чем я, разумеется, вас не обвиняю, а лишь констатирую непреложный факт… Вы вследствие уклончивости мышления не сопоставили причинно-следственные связи выдвинутого предложения и не уловили сути изложенного мной условия.

– Знаете, так пространно и витиевато идиотом меня еще никто не называл. Надо запомнить. Давайте прямо, а? Вам нужен зубатовский перстень-артефакт, а убийство и следствие вас совершенно не интересуют, так?

– Вы упрощаете наше содействие до совершенно примитивных конструкций.

– Я всего лишь задаю прямой вопрос: вам нужен перстень?

– Магистерий ведет точный учет магических предметов, представляющих особую ценность для Совета Восьми. Уникальные родовые артефакты