Солнечный ожог - Сабин Дюран

Я попыталась прикинуть, где все. Кто в итоге поехал в собор? Возможно, только Фил и Клер. В какой-то момент мимо меня прокрались Лайла и Роланд – сказали, что собираются «вздремнуть». Как мы знаем, они «предпочитают двуспальные кровати». Я слышала голос Ребекки и стук по клавишам – это Роб работал в кабинете. Потом я увидела и его самого – закинув на плечо полотенце, он вразвалочку направился к бассейну. Подростки тоже были где-то здесь. Один из них забегал перекусить – съесть печенье или йогурт, – а Марта бродила в районе фруктовых деревьев. Теперь ее там не было. Надо бы проверить, как она.

Я достала телефон. Как называется ее школа? Клер упоминала ее название во время обеда. Школа Святой Агнессы, точно. Я зашла на официальный сайт и очень скоро поняла, что на факультете театрального искусства только один учитель мужского пола, и зовут его Лиам Мерчант. Я нашла его фото, сделанное во время поездки в Королевский Национальный театр. У него была козлиная бородка, безвольный рот и опущенные уголки глаз. На фото он стоял между двумя симпатичными девчонками и ухмылялся. На ногах у него были белые кроссовки «Гуччи». Он явно подрабатывает на стороне: на зарплату учителя такие не купишь.

Калитка, ведущая к бассейну, щелкнула – подняв глаза, я увидела Эллиота, идущего к дому со стороны бассейна. Дойдя до середины склона, он отклонился от курса и направился в дальний угол сада. Он шел ссутулившись, как будто хотел остаться незамеченным, но в его походке чувствовалась решимость. Это привлекло мое внимание, поэтому, выждав пару секунд, я потихоньку побрела в том направлении, выставив руку с телефоном, как будто пытаюсь поймать сигнал. Добравшись до сада, он прошел через него и нырнул в виноградник.

Вся трава была усыпана маленькими желтыми сливами, и я склонила голову, делая вид, что ищу целые. Я дошла до того места, где он скрылся из виду, и наклонилась, чтобы собрать пригоршню слив. За кустами, в паре рядов от меня, промелькнула белая ткань футболки и чья-то голая кожа.

Не поднимаясь, я на четвереньках подползла ближе, чтобы получше все разглядеть. Теперь до меня доносились голоса. Я наклонила голову, чтобы заглянуть под первый ряд виноградных кустов. Тогда я увидела, что он там с Айрис, и они оба сидят на земле, скрестив ноги. Он расстегнул коричневую сумочку, напоминающую косметичку, и вынул оттуда тонкую палочку. Айрис вручила ему зажигалку, и он несколько раз чиркнул колесиком, прежде чем ему удалось высечь пламя. Сделав затяжку, он откинул голову, демонстрируя бледную шею, затем открыл рот и выдохнул колечко дыма.

Темная лошадка, как я и думала. Тихий «ботаник», любитель водного поло и лакросса, чьи щеки легко покрываются румянцем. Не просто курит, а курит травку, и курит ее здесь, на отдыхе, рядом с родителями с «нулевой терпимостью» к наркотикам. Где он раздобыл траву? Купил во Франции или привез сюда контрабандой? И то, и другое очень рискованно.

Он передал косячок Айрис; сделав затяжку, она вернула его Эллиоту и тоже выпустила изо рта колечко дыма.

И тут я вспомнила Шейна, парня из «Фэйрлайт-хаус». Он надувал губы и щеки так, что казалось, будто он сосет леденец на палочке. Затем открывал рот, продолжая удерживать дым, отчего его язык покрывался белым налетом, а потом выпускал его, в беззвучном кашле выпячивая нижнюю челюсть, – раз, и два, и три. Он оттачивал мастерство, пока не научился делать разные фокусы – например, отталкивать колечки в сторону ладонью.

Я представила себе худое лицо Шейна, волоски над его верхней губой, претендующие на звание усов, и вспомнила, что он мертв. Мне вдруг стало тошно от этих детей, с их привилегиями, с их возможностями, и я пошла обратно, вверх по холму, в сторону дома.

Двери гостиной были открыты, и когда я вошла, меня снова поразил стойкий запах древесного дыма и закопченный до черноты камин. На кофейном столике кто-то оставил кружку и бокал из-под вина со следами помады на ободке. Уголок ковра был загнут, а некоторые из диванных подушек примяты – на них недавно сидели два человека. Проходя через гостиную в кабинет, я подумала о том, сколько жизней впитала в себя эта комната и сколько секретов хранила.

Макбук Роба стоял на маленьком столике. Проходя мимо, я задела ногой кабель, ноутбук слегка сдвинулся с места, и экран ожил.

На нем был ярко-зеленый квадрат с разложенными на нем картами. Пасьянс.

Рядом лежал коричневый кожаный блокнот. Роб упоминал о нем в одном из своих интервью – говорил, что записывает в нем все свои идеи и продумывает все сюжеты.

Я прикоснулась к нему кончиками пальцев. Я продавала блокноты в своем «магазине» – мне нравилось выбирать переплет и цвет, нравились листы из грубой бумаги с неровными краями. Я взяла блокнот в руки и поднесла к носу. Марокканская кожа пахнет коровой и кожевенной фабрикой. Эта пахла мужским лосьоном после бритья. Я ощутила укол любопытства, желание узнать о нем больше. Я уже была готова открыть блокнот, заглянуть в чертоги разума этого человека, увидеть его безумные доски со стрелочками, ведущими к серийному убийце, но тут у меня над головой скрипнула половица, и я положила книжицу на место.

Цикады смолкли, а дневной свет уже приобрел розовато-оранжевый оттенок, когда в ворота с урчанием въехала машина.

Ребекка, должно быть, тоже это услышала, потому что пришла на кухню. Она переоделась к обеду – на ней было плиссированное платье без рукавов, но с высоким горлом. По виду, слишком тесное под мышками. Лицо у нее было измученное, в уголках глаз лопнули сосудики.

– Так, значит, на ужин будет твоя восхитительная курица «по-охотничьи»? – спросила она, не сводя глаз с коридора.

Я кивнула.

– Со стручковой фасолью?

– Возможно, – ответила я, стараясь придать своему голосу загадочности. – Или с картофельным пюре.

Было слышно, как открылась и закрылась входная дверь. Из прихожей донесся голос Фила.

– Замечательно. – Она тронула меня за плечо и поджала губы. Ее ноздри были воспалены, словно она много сморкалась. – Не знаю, что бы я делала без тебя.

– Это был просто кошмар, – громко возвестил Фил, входя в комнату. Все одно к одному. Пуго – город, где находится собор, – оказался дальше, чем они думали. Им пришлось стоять в очереди на парковку у подножия холма, а