Не жди меня долго - Анна Князева

411 номер там был. В него заселился постоялец… Анна застыла. Пальцы сжали страницу, ногти впились в бумагу. Имя – будто удар под дых. Она перечитала строку, не веря своим глазам. Но все было по-настоящему.

Вырвав страницу, Стерхова свернула ее вчетверо и спрятала в карман.

Она подняла голову, прислушалась к приглушенным звукам над головой. Жизнь наверху продолжала идти своим чередом, но здесь, в подвале, время застыло. И, казалось, что прошлое с настоящим встретились в точке, которая все изменит.

Глава 28. Сдай и забудь

Дверь штаба открылась с мягким, чуть слышным щелчком. Стерхова шагнула внутрь и тут же остановилась – в кармане зазвонил телефон.

Она взглянула на экран. Незнакомый номер.

Палец завис над экраном всего на миг.

– Да, – ответила она.

Ответ не заставил себя ждать. Мужской голос был низкий, чуть усталый, но узнаваемый с первого слова.

– Здравствуй, Анна Сергеевна.

Она едва заметно вскинула брови.

– Юрий Алексеевич?.. Почему с другого номера?

Пауза.

– О таком со своего говорить не могу.

Анна прошла к креслу и села. Комната казалась пустой и внимательной, как животное, наблюдавшее за своим хозяином.

– Что случилось? – спросила она, предполагая, что ответ ей вряд ли понравится.

– Я все выяснил. По последнему рейсу «Океаниды».

Он говорил ровно, как врач, читающий результаты анализа, за которым – приговор.

– Это судно использовалось в секретных операциях. И не только научных, – добавил он после паузы. – «Океанида» фигурирует в засекреченных архивах. Тот, последний рейс связан с испытанием подводного дрона-невидимки, новейшей разработки советских военных. На борту «Океаниды» находился единственный, экспериментальный образец.

– Значит, он и был целью… – проговорила Стерхова, глядя в пустое пространство перед собой.

– Мне удалось выяснить, что дело расследовалось, но в девяностых годах из-за неразберихи его не довели до конца.

Савельев на мгновенье замолчал.

– Если хочешь знать мое мнение… – продолжил он глухо. – Это было настоящим предательством. Кто-то из высших чинов слил информацию зарубежным службам и, думаю, отхватил немалый куш.

– Дальнейшая судьба экспериментального образца неизвестна? – спросила Анна.

– В середине девяностых у сопредельного государства на вооружении появилась аналогичная модель подводного дрона. Вот и вся история.

– Понятно.

– Анна… заканчивай с этим делом. – В голосе полковника прозвучала холодная осторожность. – Оформляй и в архив. Дальше – не стоит. Сдай и забудь.

– Предостерегаете?

– Сочувствую. Мы оба знаем, как это работает. Мне неизвестно, кто стоит за этим делом сегодня, но тогда – это были серьезные люди. И часть из них все еще с нами. Просто в других мундирах.

– Понятно. – Стерхова замолчала.

На стене еле слышно тикали часы, как будто кто-то вгрызался в кость.

– И еще, – добавил Савельев. – Пришли результаты ДНК. Это Головенко. Совпадение с сыном – девяносто девять и девять.

– Ну, слава Богу… – Анна прикрыла глаза.

– Я сказал. А ты подумай. – Он выдержал паузу. – Береги себя, Анна Сергеевна.

Связь оборвалась.

Она немного посидела, не двигаясь, потом встала и подошла к сейфу. Замок сработал, дверца открылась, раскрыв металлические внутренности – аккуратно сложенные папки, конверты, коробки с уликами. Дело Головенко лежало сверху, как будто ожидало ее возвращения.

Анна достала папку, прошла к своему столу. Села, раскрыла ее и вчиталась в перечень документов, приобщенных к делу. Протоколы допросов, акты экспертиз, заключения судебных медиков… Ее палец скользил по строчкам, пока не остановился на записи:

«Протокол осмотра личных вещей, изъятых из камеры хранения».

Выяснив порядковый номер, она отыскала документ и пробежала его глазами. У нее вырвался удивленный возглас:

– Багаж, одно место?!

Потом еще:

– Рюкзак?! А где же сумка?!

В этот же момент в штаб вошел Горшков и остановился у порога.

– Что-то не так?

Стерхова подняла голову.

– Подойдите.

Горшков настороженно приблизился.

– Читайте, – она придвинула к нему протокол.

Он медленно пробежал взглядом текст и прочитал вслух:

– Из камеры хранения извлечен багаж неизвестного – одно место – рюкзак. И что здесь не так?

Анна достала вчетверо свернутый лист, который вырвала из учетного журнала камеры хранения.

– А здесь?

Горшков прочел и, прищурившись, ответил:

– Здесь два места… Сумка и рюкзак. – Его недоуменный взгляд метнулся к ней. – Украли? Но кто?

Анна устало откинулась на спинку. На мгновение в комнате повисла напряженная, вязкая тишина.

– Это мог сделать кто угодно, – произнесла она ровно. – В том числе те, кто работал по делу.

– Ну, это вряд ли… – Горшков посмотрел на нее с сомнением.

– Вы были у Сестрорецкой? – Стерхова перевела разговор на другую тему, не спуская с него тяжелого, изучающего взгляда.

– Только что от нее. Старуха вполне вменяемая. Если коротко… – Он слегка нахмурился, восстанавливая в памяти разговор. – Во-первых, с Вороновым Кошелев говорил недолго. «Да», «Нет», «Сейчас к вам приду». Ничего существенного, никаких подробностей. Во-вторых, Кошелеву никто не звонил, и он никуда не выходил, пока Сестрорецкая была у него в квартире. Ну, и в-третьих… – Горшков сделал короткую паузу, словно размышляя, стоит ли продолжать. – В-третьих, сразу после этого разговора Сестрорецкой вызвали такси и, мягко говоря, настойчиво попросили уехать.

Анна слушала, прокручивая варианты развития событий.

– Значит, Кошелев хотел остаться один, – проговорила она. – Зачем? Чтобы пойти на кухню, как он утверждал? Ну, так ему не звонили.

Она снова взглянула на протокол и лист регистрации, лежавшие рядом, словно две несовместимые части единого целого.

– Что было в этой сумке… Вот что сейчас важно.

Горшков усталым жестом потер переносицу. Казалось, усталость стала частью его лица, впиталась в морщины и складки кожи.

– Анна Сергеевна, – проговорил он голосом с хрипотцой, – Петрова опять перекинули на другое дело. Да я и сам отбился с трудом.

Он сделал многозначительную паузу и посмотрел куда-то в сторону. Потом закончил, чуть тише:

– Шувалов продолжает ставить палки в колеса.

Стерхова на глазах подобралась и посмотрела на него взглядом, в котором было любопытство и осторожность.

– Что вы знаете о Шувалове? Он местный, из Светлой Гавани?

Горшков покачал головой с таким видом, как будто этот вопрос пробудил в нем не самые лучшие мысли.

– Сначала он приезжал сюда в командировки. А в конце девяностых его окончательно перебросили к нам, приписали военным представителем на судостроительный завод. Внедрился в город, пообвык. А несколько лет назад баллотировался в мэры и выиграл выборы.

Голос Горшкова прозвучал сухо, словно он сообщал ей не факты, а диагноз. Анна молча смотрела на него, переваривая информацию, затем взглянула на часы.

– Скоро обед, а работы – невпроворот, – проговорила она скорее для себя.

Неожиданно телефон Горшкова зазвонил. Рингтон был резкий и неприятный. Он быстро достал его из кармана и приложил