Луч света в ненастный день - Анна и Татьяна Аксинины

безвыходности и беспросветности, как раньше, до 97 года. И море порой становилось тихим, ласковым и очень красивым. И ещё грела мысль, что я теперь смогу с гордым видом появиться у Новицких, повидать их и Леночку.

Со своей семьей у меня не складывалось. Мне перевалило за 30, женщин я не чурался, но ни к одной не привязался, раньше полулегальная жизнь не позволяла завести серьезные отношения. На Сахалине я привел в дом женщину, в перспективе – жену. У нас получился настоящий медовый месяц. Но только этот месяц. Она не смогла дождаться меня из плаванья. А ведь это была вовсе не кругосветка! Потом была вторая попытка, эта «жена» еще и нечистой на руку оказалась. А на третью я уже не решился. Видно, не судьба мне найти такую, как Наталья, или хотя бы как Света, вредную, но преданную.

В первый свой отпуск в конце мая я поехал в Новосибирск. Я свалился Новицким как снег на голову, а они обрадовались мне так искренне, словно все эти годы только и думали про тех двух голодных детдомовских пацанов. Четверть века не прошли бесследно для Натальи и Михаила. Я с тревогой увидел, что они довольно пожилые люди, почти пенсионеры, хотя и крепкие, жизнерадостные. Михаил Андреевич преподавал в автошколе, раньше – в ДОСААФ, теперь в коммерческой, Наталья Сергеевна лечила детей. Они расспрашивали, как сложилась моя жизнь, сочувствовали, что я одинок. Очень обрадовались подаркам, хотя сначала отказывались. Я привез огромную копченую рыбу, несколько баночек крабов, раковины, кораллы, жемчужное ожерелье для Натальи, японскую камеру для Михаила. Леночке было уже 5 лет, почти 6. Умненькая красивая девочка с темными косами до пояса, она росла в любви и заботе, как родная дочь. Я сделал несколько снимков на свой аппарат, а сосед Новицких щелкнул нас всех вместе. Новицкие дали мне адрес городской квартиры, просили не забывать их, писать, звонить.

На прощанье Наталья обняла меня и пожелала: «Пусть у тебя, Коля, наладится семейная жизнь!» Я был тронут, но, конечно, не верил, что это вообще возможно. «Ничего, – пошутил Михаил, – еще семь лет впереди, женишься». Я не понял, какие семь лет, почему, и он рассказал народную мудрость. «20 лет, силы нет – не жди, не будет. 30 лет, дома нет – не жди, не будет. 40 лет, жены нет – не жди, не будет. 50 лет, ума нет – не жди, не будет». Мы все посмеялись. И как будто ангел добрый их услышал!

Не искал я себе жены, но судьба сама привела Марину на мой порог. Осенью того же года я сидел вечером дома, за окном крупными хлопьями косо летел мокрый снег, и вдруг постучали в дверь.

– Войдите, открыто.

Вошла худенькая молодая женщина с бледным усталым лицом без грамма косметики. Небольшой старомодный чемодан в руке, сумка на ремешке, голубое пальто на синтепоне, белая вязаная шапочка, прядка выбившихся пепельных волос – все было облеплено снегом. «Снегурочка», – подумал я.

– Добрый вечер! Могу я видеть Шелехову Анну Степановну?

– Вечер добрый! Здесь таких нет.

– Как нет? – В больших светлых глазах появился испуг. – Я адрес не перепутала?

Она достала из сумочки и протянула мне старую почтовую открытку «С новым годом».

– Адрес правильный, но этот дом уже два года как мой. А прежняя хозяйка, кажется, умерла, дом продавал внук.

– Умерла? – Переспросила она и тихо осела на пол.

Она очнулась от обморока быстро, мы познакомились, я поил её чаем, кормил яичницей, расспрашивал. Я узнал, что её привело на Сахалин. Марина из семьи военного моряка. Отец получил отставку по здоровью, а мать работала в школе музруком. В конце девяностых они очень бедствовали, но из последних сил учили дочку. Военный городок разваливался на глазах, народ разбегался, куда мог. Когда школу упразднили, матери не предложили другую работу, отправили на пенсию. В институте Марина перевелась на заочное отделение, время от времени она подрабатывала продавцом на рынке. Институт Марина закончила, но работы найти не смогла, теперь она постоянно торговала фруктами в уличном киоске. Сначала заболела мать, но денег на дорогие препараты не было. Отец горевал сильно, пережил жену всего на полгода. Когда он умер, Марину выгнали из ведомственной квартиры. Пришлось снимать дешевую комнатушку. Жизнь стала совсем безрадостная. Марина решила поехать к своей бывшей соседке, с которой родители очень дружили. Старушка давно переехала к сыну на Сахалин, но несколько лет присылала родителям открытки, приглашала их в гости. Марина надеялась остановиться у Анны Степановны хотя бы на первое время, найти работу, снять жилье. Хоть будет, с кем в выходной чаю попить, словечком перекинуться. Чтобы накопить денег на дорогу, Марина съехала из комнаты, ночевала в киоске целое лето. Еле-еле наскребла на билеты, а есть в дороге уже было не на что. Три дня на воде, да на пачке печенья. Я посочувствовал её нелегкой судьбе и предложил пока остаться у меня. Всё равно мне завтра уходить в море. Марина пыталась возражать, но деться ей действительно было некуда.

Но эти наши разговоры уже ничего не могли изменить. В тот самый момент, когда она упала в обморок, а я поднял её на руки, легкую, почти невесомую, она просто и навсегда вошла в моё сердце. И она «осталась пока», и мы с ней прожили почти три года.

Это были годы потрясающего счастья, любви, понимания, заботы. И потом – смертельный диагноз, скоротечный рак. Сначала думали – туберкулёз, я надеялся побороть болезнь, готовился увезти Марину в Ялту, к теплому морю. Сколько бы это ни стоило, все мои деньги, золото, себя самого я готов был продать! Я верил, что майское солнце Юга спасёт Марину. Но она ушла в апреле. А я остался жить. Тоска была невыносимая. Витя, прилетевший на похороны, пробыл со мной до девятого дня. Он предлагал переехать в Новосибирск, но я не мог бросить могилу Марины. Мы договорились созваниваться каждый день, вместе проводить каждый год недельку-другую, только он и я, вдвоем.

И в то же лето в августе Виктор вывез меня на Алтай на Телецкое озеро, местные забросили нас на моторке на дикий берег, где нас никто не беспокоил. На другое лето мы ездили с ним на Байкал. Покой и красота природы, да верный друг рядом, – такой отдых давал силы на целый год. На третье лето мы планировали посмотреть Черное море, но Витя тяжело заболел, стал инвалидом. Теперь я летал к нему, помогал, как мог. Света стала