Пятно - Владислав Вишневский

За горячими блюдами воры в законе профессионально обсудили острейшую проблему с политической, а значит и экономической ситуацией возникшей со сменой мэра столицы. Она напрочь меняла устоявшийся расклад сил не только в Москве, но и в целом по стране. Это, для них, главное. Полностью менялись позиции, менялись и зоны влияния преступного мира. Войны между группировками и кланами, естественно, не избежать, передел собственности произойдёт в любом случае, но к нему нужно грамотно и умно подготовиться, действовать консолидировано, слаженно. Заранее всё просчитать, всё предусмотреть, пересмотреть фигуры влияния, подготовить нужные «фишки», где надо «поляну накрыть», где запасной «аэродром» расчистить, определить тактику и стратегию и деньги — бабло! Бабла понадобится очень много, немерено! Дело того стоит. Сила, стратегия, воля и деньги — залог успеха. За это «генералы» и выпили. При этом, договорились самостоятельно, своими силами, обдумать, «обсосать» проблему, разработать планы, через две недели встретиться в более расширенном составе, сравнить «размышления», «перетереть», выработать общую тактику.

Пожимая друг другу руки, Шаман и Владимир Петрович, каждый думая о своём, согласились с тем, что «поляна» — от Камчатки до Калининграда — большая, работы хватит. И хорошо! На том «стрелку» и закруглили.

Неожиданно для Шамана, Владимир Петрович предложил:

— А хочешь, я тебе настоящие, подлинные картины продам. Тебе лично.

— Какие картины, из Третьяковки? — Шутливо восхитился Шаман.

— Шутишь, дорогой, какой Третьяковки, настоящие. Подлинники. — Почти обиделся Владимир Петрович.

— Да ты не обижайся, уважаемый, я же пашутил… — Поторопился сгладить явно неудачную шутку Шаман. — А сколько… штук и… в какую сумму? — Спросил уже серьёзным тоном.

— Да недорого. Для тебя недорого. Лямов пятьдесят пять, шестьдесят.

— Деревянных? — Удивился Шаман.

— Ты что, Шаман, каких деревянных? Это настоящие картины, подлинники… Мировой уровень! В Евро, конечно.

До разговора с депутатом Варенцовым, Шаман о картинах не думал. Ни вообще, ни в частности. А теперь, когда Слон вдруг неожиданно предложил ему подлинники картин, настоящих, мировых, не копии и не репродукции, он задумался… А что, наверное было бы не плохо. У Варенцова отжать, а эти прикупить. Хорошее, он слышал, вложение средств — в золото, в картины…

— Дораго, брат. — Кисло сморщив лицо, заявил Шаман. — Убедиться бы, пасматреть, пащупать. Скидку сделать… Працентов двадцать, тридцать. Опт, как-никак.

— Какой опт, ты что? Это же не шмурдяк какой, это… это… Нет, дорогой, картины оптом не продают. — Возразил Владимир Петрович. — Каждую в отдельности и на аукционе. Или так, между собой, между своими. Лучшее вложение средств, надёжное. Я тебе говорю.

— А сколька штук… в смысле много места нужно… чтобы повесить все?

— Ну, — Владимир Петрович оценивающим взглядом окинул зал ресторана, ответил, — где-то примерно… плюс, минус. Короче, без торга.

Ему самому эта мысль пришла только что, спонтанно. В процессе разговора с Шаманом. Как открытие. А действительно, кто ещё может выкупить все картины и оптом? Только Шаман. Получив от Химика, картины и три вазы — справился-таки медвежатник с сейфом, успел, правда нахимичили немного ребята, пришлось, докладывал майор Басов, взрывчатку для входа в подвал применить, самую малость, для скорости, коттедж внешнее не пострадал, встряхнуло только, Шмель грамотно взрывчатку заложил.

— Что ещё за Шмель, какой Шмель? — без интереса спросил Владимир Петрович, глядя на картины свёрнутые в рулон. Он ещё не протёр глаза, не умылся, не оделся… На часах 7.32. Его только что разбудили. Жора Хруст и разбудил. «Петрович, извини, картины привезли. Смотреть будешь?» Так в трусах, майке, худой, синюшный, весь «расписанный» зоновскими «художниками» тупо слушал доклад майора Басова, руководителя операции.

— Нет-нет, не беспокойтесь, Владимир Петрович, картины не пострадали, только вазы… того, одна не выдержала, я извиняюсь, и картины запылились. — Басов старался не смотреть на нательные рисунки босса, смотрел в глаза. Он впервые видел Владимира Петровича без одежды. Историография авторитета впечатляла. Майор многое в жизни видел, но такого… — Пришлось брать без рам, Химик и вырезал. — Докладывал он. — Иначе, как бы мы с рамами, у нас грузовика не было. А Шмель — это мой человек, позывной подрывника, в Чечне инструктором был. Грамотный боец… И охрана, вся — «двухсотые». У нас без потерь. Ни одного «трёхсотого». Без выстрела и без шума.

— Молодец, майор, это хорошо. — Пробурчал авторитет. — С ментами как? На хвост не сели?

— Не, Владимир Петрович, не сели. Мы же по-тихому, да и спали ещё все. Всё чики-чики, как вы говорите. Грамотно. Без следов… Своих, в смысле.