Современный детектив. Большая антология. Книга 1 - Карстен Дюсс

Тут мой взгляд упал на длинный белый конверт, и меня будто током прошило. На марке значилось: SWI. Я крутил конверт в руках, все не решаясь его вскрыть. Мне почему-то захотелось выскочить с этим конвертом на кухню и, так и не распечатав, запихнуть его в котел миссис Нолан.

Что спасло бы меня от многих бед. Не было бы той ночки на Староместскои площади, не было бы скитаний по Баррандовским Террасам, не изведал бы я сомнительной морали той самой Семеновой — девицы с грудями-бомбами…

Наверно, по мне пробежал какой-то ток ясновидения… но желание кинуться к котлу миссис Нолан я в себе подавил. А вместо этого вскрыл конверт, прочел письмо и увидел, как задрожали мои руки.

Оно было коротким, я перечитал его четыре раза; Гласило оно следующее:

Уважаемый Сэр,

Прошу связаться с моей адвокатской конторой для назначения встречи по делу о завещании покойного мистера Белы Янды.

С искренним уважением

Стефан Канлиф.

Часть II

Глава 4

Вам положены два яйца, потому что у вас очень изголодавшийся вид, — сказала миссис Нолан, внося в столовую яйца. Потом взглянула на меня и стала беспокойно поправлять прическу:

— У меня что-то не в порядке?

Наверно, я так сильно на нее таращился, что пришлось отвести глаза.

— Что, плохие новости? — спросила она.

Я облизнул губы.

— Что-то случилось с вашей матушкой?

— Нет-нет.

— Уволили со службы?

— Нет, это с покойным дядей. Он умер.

Миссис Нолан выдвинула стул и села рядом. Чтобы избавиться от ее утешений, я быстренько протянул ей письмо, и она прочла его, далеко отодвинув от глаз.

— Я очень вам сочувствую, мистер Вистлер. Это от адвоката, как я полагаю?

Я снова взглянул на письмо. Бланк был удивительно безликий, только в верхнем левом углу напечатано маленькими буковками: «Канлиф amp; Kо».

— Наверно.

— Вы хорошо его знали?

— Почти совсем не знал. Он жил в Канаде.

— Да-а, — протянула она, — все равно это печальная новость. Налью-ка я вам чашечку крепкого чая.

Она налила, и я хлебнул кипятка, так, что слезы полились из глаз.

Миссис Нолан громко высморкалась и попросила остальных постояльцев, которые все еще сидели, благоговейно глядя на меня, покинуть столовую. Они столпились вокруг и с сочувствием, от которого мне стало совестно, забормотали слова утешения.

Когда все вышли, я, как с цепи сорвавшись, вскочил со стула и в бешеном галопе понесся вокруг стола. Плохие новости, говорите?! Плохие новости?! Даже миссис Нолан, даже эта почтенная дама, которая, как никто другой, проникла в суть письма, даже она была вынуждена отнестись к нему с печальной почтительностью!

Я плюхнулся на стул и снова прочел письмо, теперь уже очень вдумчиво. В формулировке «О завещании покойного мистера Белы Янды» было нечто столь четкое и ясное, что я удивился — как это мне раньше не приходило в голову думать о нем подобным образом. Покойный мистер Янда — вот здорово! Он разумно и благополучно прожил долгие годы, сколачивая состояние и готовясь к тому, чтобы стать покойным, и теперь я шепчу его имя и благодарно кланяюсь этому имени, значащемуся на бланке.

Пока я так сидел и бормотал, обращаясь к письму, миссис Нолан высунула голову из-за двери, потом снова исчезла. И тогда я умял оба яйца, выев одни желтки, а к белкам с барственной спесью даже не прикоснулся.

Это состояние еле сдерживаемого экстаза длилось все время, пока я не очутился у себя наверху. А там я вскочил на тахту и стал прыгать до ней, курить сигарету за сигаретой и ждать, пока не настанет наконец время звонить Стефану Канлифу.

Глава 5

Офис находился на Фрэнсис-стрит, Виктория, и я мчался вверх по крутым ступенькам, как положено безвестному наследнику, спешащему заявить право на наследство — все-таки повод нешуточный!

Перед этим я поговорил по телефону с секретаршей Канлифа и узнал, что он будет в офисе только в половине первого. Миссис Нолан одолжила мне еще одну бутылку английского портвейна — чтобы было с чем коротать время — и даже восприняла эту мою Просьбу вполне благосклонно.

Машину я завел с трудом, потому что ко всем прочим хворям у нее сел аккумулятор, но, чуть не доконав ее от возбуждения, я все-таки умудрился высечь из нее заветную искру.

Секретарша Канлифа, судя по голосу, дама суровая, сказала мне с легким иностранным акцентом, что я должен принести письмо, свидетельство о рождении, паспорт и еще какой-нибудь документ, удостоверяющий личность; и вот теперь, держа все это в руке, я постучался в дверь из узорчатого стекла с табличкой ПРИЕМНАЯ и вошел.

Это была маленькая чистенькая комнатка с большими часами, тикающими на камине, письменным столом и бесчисленными папками. В комнатке никого не было. Я прикрыл за собой дверь и шаркнул ногами. Тогда дверь, ведущая во внутреннее помещение, приоткрылась на несколько дюймов, и женщина, лицо которой из-за прямого пробора напоминало сдобную булку с поперечной бороздкой посередине, сурово произнесла:

— Прошу минуточку подождать.

Она оставила дверь приоткрытой, и еще полминуты я слышал, как они шепчутся. Потом она появилась снова.

— Мое имя Николас Вистлер. Мистер Канлиф…

— Да-да. Я беседовала с вами по телефону. Вы принесли письмо и документы?

Я ей все это отдал, и она перед тем как снова исчезнуть в задней комнате, быстро пробежала письмо глазами.

— Прошу вас, присядьте на минутку, мистер Вистлер, — бросила она наконец через плечо, — мистер Канлиф скоро вас примет.

«Чтоб тебе пусто было!» — подумал я, раздражаясь на бесконечное мелькание ее пробора и пытаясь подавить отрыжку от пузырящегося во мне английского портвейна. Слишком уж формально встречала эта Булка молодого господина! Могла бы и поклониться и расшаркаться…

Так я сидел и размышлял, пока в соседней комнате наконец не скрипнул стул и не возникла Булка с подобием улыбки на лице.

— Требовалось установить… — бубнила она, пока я входил в кабинет Канлифа.

Мне пришлось дважды оглядеть кабинет, соображая, где он прячется. В моем воображении Кандиф был гигант с костистым лицом и пронзительным взором, увенчанный (а может, и нет…) судейским париком.

А он оказался коротышкой, кукольным мужчинкой, он засеменил ко мне крошечными шажками и обеими руками обхватил мою руку.

— Мистер Вистлер? — спросил он таким низким и торжественным голосом, что я опустил на него глаза в полнейшем недоумении. — Очень