По образу и подобию - Нора Робертс

— Я попросила Фини провести перекрестную проверку жителей района, — сказала Ева, затормозив на перекрестке. — Посмотреть, кто из них покупает в том магазине и ходит в спортзалы. Нам надо добыть списки этих покупателей и посетителей.

— Финн проведет проверку быстрее нас обеих, хотя это все-таки займет какое-то время: район довольно велик, и имен будет много. Но люди обычно делают большую часть покупок поблизости от дома. Не говоря уж про посещение спортзалов.

— Посмотрим, кто из них подойдет под психологический портрет. Начнем с неженатых.

— Это правильно, — кивнула Пибоди. — Он, скорее всего, живет один, возраст от тридцати до пятидесяти.

— Ближе к тридцати, — уточнила Ева. — Я думаю, ближе к возрасту его жертв.

— Почему?

— Не знаю, но что-то мне подсказывает: возраст — это пусковой механизм. Его собственный возраст, ее возраст — той, которую он убивает. Он отыскивает женщин определенного возраста; значит, в этом возрасте он ее и видит. Он вырос, и теперь он с ней на равных. Он может ее наказать. — Ева с досадой передернула плечами, — Я рассуждаю прямо как Мира.

— Есть немного. Но, как и Мира, вы делаете это чертовски убедительно. Значит, берем за рабочую гипотезу, что ему около тридцати. Мы знаем, что он силен, у него большой размер ноги — это подтверждается вещественными доказательствами. Ну, а по утверждению нашего… гражданского консультанта, у него и руки большие, и рост много больше шести футов.

С трудом лавируя в густом движении, Ева тем не менее покосилась на свою напарницу.

— Похоже, тебя не очень убеждают утверждения нашего гражданского консультанта.

— Нет, я ей верю, но видения к делу не пришьешь. Мы должны работать с фактами, а остальное только принимать к сведению.

— Мне нравится этот здоровый скептицизм.

— Она ничего не придумывает, и ее реакция на орудие убийства не была симуляцией. В туалете ее буквально выворачивало наизнанку. Еще минута — и я бы вызвала медиков. Но сами видения могут быть обманчивы.

— Да ну?

— В сарказме вам нет равных, сами знаете. Но тем не менее это правда: видения часто искажают действительность.

Ева взглянула на нее с неподдельным интересом.

— Например?

— Например, Селина воспринимает убийцу как великана — высоченного, с огромными руками и так далее — потому, что он обладает могуществом. Дело не в физической силе, это мы и сами можем определить по почерку, а в том, что он убивает, и это приводит ее в ужас. Пугало всегда кажется огромным.

— Ладно, — кивнула Ева, начиная искать место для парковки, — продолжай.

— Мы знаем размер его ноги: значительно больше среднего. Отсюда мы можем заключить, что он сам значительно выше среднего роста. Мы знаем, что ему хватило сил перенести мертвое тело женщины на расстояние свыше пятидесяти ярдов и спуститься по невысокому, но довольно крутому утесу. Так что можно сказать, что его физический тип мы устанавливаем не с помощью видений, а обычными полицейскими методами.

— Обычные полицейские методы подтверждают правдивость ее видений — или, наоборот, видения подтверждают действенность обычных полицейских методов?

— И то и другое. Разве нет? — Пибоди затаила дыхание, пока Ева ловким маневром, практически на двух колесах, втискивала машину в узкое пространство у тротуара. И перевела дух, только когда маневр успешно сработал. — Гражданские консультанты — это всего лишь инструменты, но надо уметь ими пользоваться.

Ева понаблюдала за движением, прикидывая свои шансы вылезти из машины и не быть вдавленной в мостовую.

— Я с тобой согласна. Жаль только, что она не видит его лица. Вот уж этим я бы с удовольствием воспользовалась.

— А может, он носит маску. Или просто ей так страшно его увидеть, что она блокирует лицо.

Ева все-таки рискнула выйти из машины.

— Разве она может это сделать?

— Если она достаточно сильна как экстрасенс и достаточно напугана. А она таки сильно напугана. Она же не коп, Даллас, — на ходу объяснила Пибоди. — Она видит убийство не по своей воле. Для нее это не профессия, как для нас. Если кто-то не хочет видеть смерть, он не идет служить в полицию. И уж точно — не в отдел убийств. Я это выбрала, потому что хотела жить и работать в Нью-Йорке. Я всегда этого хотела. Я хотела быть полицейским, да не простым, а таким, который находит ответы на большие вопросы. Таким, который выступает на стороне людей, ставших жертвами, и против тех, кто сделал их жертвами. А вы?

— Аналогично.

— Ясно. А вот Селина не выбирала. Она не говорила: «Эй, я хочу быть экстрасенсом, это так клево!» Но она взяла то, что ей было дано, и превратила это в дело своей жизни.

— Это вызывает уважение. — Ева бросила косой взгляд на чумазого, как трубочист, нищего с лицензией, болтающейся на шнурке вокруг шеи. Он с довольным видом позировал туристам.

— А теперь еще и эти видения, — добавила Пибоди. — Мне кажется, больше всего она боится, что одним маньяком дело не ограничится. Что она увидит кого-то еще, когда мы поймаем этого и закроем дело. Ее это гнетет. Она, безусловно, старается нам помочь, но это дорого ей обходится. Ведь, в конечном счете, это же наше дело, а не ее — преступников ловить.

— Согласна. — Ева остановилась у входа в магазин, торговавший разного рода принадлежностями для ремесел. — Использование экстрасенсов проблематично даже при самых благоприятных условиях. А благоприятные условия, по-моему, это когда экстрасенс прошел полицейскую подготовку и решил работать в команде. У нас ничего подобного нет. Но она связана с нашим делом. Неразрывно связана. Стало быть, выбора нет ни у кого из нас. Мы ее используем, задаем вопросы, проводим следственные действия по результатам ее видений. А ты кладешь ей руку на лоб, когда ее рвет. — Она нахмурилась. — Ладно, пойдем применять наши «обычные полицейские методы».