Дневник наемной убийцы - Инна Балтийская

Дрожащими руками я набирала телефон Оскара, пока не вполне опомнившаяся Алена громко кричала:

– Вадик, сынок, ты где?

– Мма…ммммочка… – тихий детский голосок, прерываемый всхлипами, раздался словно издалека, из другой Вселенной. – Забери мменя… Мммаммочка, я умер, да?

– Вадинька, дорогой мой… – Алена, странно вздохнув, пошатнулась, но взяла себя в руки и, перепрыгнув через труп, бросилась к двери в комнату. Она схватилась за ручку, дернула на себя и с отчаянием закричала:

– Заперто!!!

– К стене! – Половцев больше не колебался. – Малец, живо беги к окошку!

Алена мигом вжалась в стенку, он отступил на шаг назад, затем перепрыгнул через труп и ногой вышиб дверь. Обдав нас дождем из стружек, она упала прямо на лицо покойника, но Алена, не обращая на это внимание, прямо по расколотому полотнищу устремилась вперед.

Глава 24. “Дневник наемной убийцы”

Эксперты подтвердили, что Роман Афанасьев умер в тот самый день. когда его рука коснулась отравленной перчатки. Все, что он успел – это добраться до дома, но сил не хватило даже на то, чтобы дойти до кухни, где в висячем шкафчике, как и ожидалось, стоял пузырек с антидотом.

Выход из квартиры был надежно перекрыт его телом, вдобавок, дверь комнаты были заперта. Мальчик, заболел бы от обезвоживания, но к счастью, в его комнате стояла целая батарея минералки без газа, пакеты апельсинового сока и пачки разного печенья. Два дня Вадик питался именно этими сладкими запасами. Они уже подходили к концу, когда его нашла мать.

Вероятно, мальчика все же готовили к обмену, поскольку его не били, не морили голодом, и даже не связывали. На завтрак он получал манную или гречневую кашу из быстрорастворимых пакетов, на обед – вареные сосиски и макароны, ужинал обычно печеньем или творожными сырками. Афанасьев особо не обращал на него внимания, сразу сказав, что ребенок останется жив лишь в том случае, если будет вести себя тише воды ниже травы, не беспокоить его плачем или капризами и, разумеется, не станет подходить к входным дверям и ни с кем разговаривать. Впрочем, уходя из дома, зек для верности всегда запирал комнату на ключ. А поскольку отлучки иногда бывали долгими, в комнате стоял запас воды, соков и печения, к тому же был поставлен ночной горшок.

Никого, кроме Афанасьева, мальчик в квартире не видел и не слышал. Иногда кто-то звонил его тюремщику, но разобрать голоса в трубке он не мог, да и не пытался.

Квартиру Афанасьев снял только в начале сентября, заплатив хозяину наличными сразу за полгода вперед, поэтому лишних вопросов тот не задавал. Где зек обитал до осени, полиция так и не выяснила,

никаких его связей с Евгенией Гриденко тоже не обнаружили. Случайно ли он снял квартиру ее доме или следил за горничной, тоже осталось загадкой. Скорее всего, второе, поскольку объяснить такое совпадение простой случайностью было бы сложно.

После долгих скандалов с Аленой, не желавшей травмировать измученного ребенка, Вадика Тихомирова все же удалось допросить, разумеется, в присутствии детского психолога. Но это ничем не помогло следствию. Вероятно, в день похищения мальчику дали сильнодействующие таблетки, и он мог вспомнить лишь то, как пришел в школу, а потом – как очнулся в квартире Афанасьева, все остальные события того дня полностью стерлось из памяти. Он не помнил ни разговор с учительницей, ни то, как вышел из школы и сел в машину, ни тем более того, кто встретил их со Скворцовым в кафе “Дальнобой”. Так и осталось загадкой, это была жена шофера, Наталья или кто-то еще.

Алена заплатила нашему агентству щедрый гонорар, превышающий обещанный примерно в два раза. На радостях Рядно выписал нам с Половцевым премии и дал неоплачиваемый отпуск аж на месяц. И теперь мы с Сашей и Ликой собирались поехать на Бали, хоть посмотреть, что это за сказочное место такое. Предложение руки и сердца он больше не повторял, и, как ни странно, я была этому даже рада. Хотя не исключала, что вскоре начну переживать. Ну что же, я девочка, могу хоть иногда быть непоследовательной.

С Вадиком было все в порядке, хотя после сильного стресса он стал немного заикаться и все еще боялся выходить из дома, даже с сопровождением. Но с ним занимался детский психолог, и радостная Алена уверяла, что он скоро полностью оправится. Да, год школы придется пропустить, но она наймет лучших репетиторов, и мальчик все наверстает. И вообще – она хочет продать долю в банке, особняк и прочие активы, и навсегда уехать жить в жаркие страны, исцеляющие любую депрессию.

– Хорошая ты женщина, Полина. Честная и прямая, как палка. – улыбаясь, сказала она, когда я провожала их с Вадиком в аэропорту. Мальчик постоянно поправлял на носу крупные очки и, мне показалось, слегка дрожал, тесно прижимаясь к матери, а та ласково обнимала его за плечи, иногда нагибаясь, чтобы поцеловать в макушку. Она отказалась от блондинистого парика, и ее стильно подстриженные волосы теперь были цвета спелой пшеницы. Никого из домашнего персонала с собой она не брала, Роза Марковна и Женя получили щедрые откупные, и навсегда покинули выставленный на продажу особняк. – Скажи честно, ты мои книги читала? Понравились?

Я замялась с ответом, и она, слегка усмехнувшись, напрямик спросила:

– Унылое гавно, верно? Но это потому, что мне ярких эмоций раньше не хватало. А вот сейчас я написала другую книгу. Она намного лучше, просто поверь мне на слово. Примерно через месяц выйдет из типографии, как появится в магазинах, прочитай, и напиши мне на вацап, как понравилась.

– Хорошо. – из вежливости кивнула я. – Почитаю.

– Не пожалеешь . – она задорно подмигнула и пошла к стойкам регистрации. – Уже пройдя паспортный контроль, обернулась и громко добавила: – Книжка называется “Дневник Наемной убийцы”, запомни и сразу купи!

*********************

“Моя работа с каждым годом становилась все опаснее. Теперь я получала такие стремные заказы, что после каждого опасалась, что охота начнется уже за мной. Я перестала ночевать дома в те редкие дни, когда была свободна.

Ручеек денег между тем исправно тек на безопасные счета, потихоньку превращаясь в полноводную реку. Но я все сильнее опасалось, что воспользоваться своим богатством просто не успею, меня прикончат раньше. Стоило ли тогда ввязываться в бой, чтобы вот так бесславно проиграть?