Личное дело господина Мурао - Даша Завьялова

земля обнажается, как обнажаются истинные лица людей, господин писатель. Недавно я имела честь видеть вас на встрече с читателями. Но, приглядевшись внимательно, я поняла, что вы не тот человек, которому было адресовано мое предыдущее письмо. Ваша внешность и манеры напомнили мне о ком-то, кто причинил мне зло, но все же это были не вы.

Очевидно, что вы присвоили чужую личность, а местонахождение того, кого я искала, мне до сих пор неизвестно. Это объясняет ваше недоумение, которое вы выказали, прочитав первое мое письмо – и полностью извиняет вас передо мной, ведь вы действительно не сделали мне ничего дурного. Полагаю, что господин Мурао, истинный виновник моих неприятностей, ввел вас в заблуждение относительно того, что между нами произошло.

Однако, думаю, вы предпочли бы продолжать хранить тайну вашей личности. Вновь отмечу, что не стремлюсь разрушить вашу жизнь, и вновь же полагаю, что справедливое вознаграждение за мое молчание будет уместным – ведь, скажу прямо, дела мои не очень благополучны уже много лет, не в последнюю очередь из-за того, что случилось много лет назад.

В противном случае мне придется обнародовать правду – что, несомненно, повлияет на ваше положение в обществе или даже свободу. Это, полагаю, очень опечалит ваших читателей.

Буду рада увидеть в следующем письме ваши предложения.

С безмерным уважением, Одзава Наоко

– Я правильно понял: она пишет, что Мурао – не тот, кто сделал с ней это? – Кадзуро взял у меня письмо и быстро перечитал его.

– Нет, скорее наоборот… погоди-ка…

Я забрала письмо обратно, перечитала оба письма от Наоко, мысленно поставила между ними письмо от Мурао, которое мы видели, – и все поняла.

– Кадзуро, письмо, которое ты выкрал, было настоящим! Человек в черной юката не подбрасывал его!

– Простите, Эмико, – сказал Хидэо. – Я не так хорошо знаю ваше дело, но очень хочу все понять – не могли бы вы объяснить?

– Я все знаю, и то не понял, – сказал Кадзуро. – Объясни.

– Наоко написала ему первое письмо с шантажом. – Я потрясла первым письмом. – Ответное письмо якобы содержало обещание заплатить – так сказал нам Мурао. Но такого письма никогда не существовало. И тем, что ты выкрал, он отвечал на первое сообщение от Наоко. Как там было? «Подобно тому, как река остается чистой, несмотря на попавшие в нее листья, так и моя совесть остается чиста». Он писал, что никакого преступления не было, будучи сам в этом глубоко убежденным, потому что…

– Потому что Мурао – не Мурао, – закончил Кадзуро.

– Да. Это другой человек. И Наоко немедленно поняла это, увидев его на встрече.

Тот, кого весь Киото знал под именем Мурао Кэнъитиро, не был им! Кто же тогда тот человек, которого мы пытались защитить от убийцы последние десять дней? И главное – где настоящий писатель Мурао Кэнъитиро, что с ним стало?..

– Что ж, это объясняет, почему после войны он «разучился» писать, – заметил Хидэо. – Я сегодня как раз много думал над этим, но такое развитие событий мне не пришло в голову…

– Да-да, Хидэо, вы правы!

Я опустилась на стул. Мне стало страшно: выходило, что несколько раз я оставалась один на один с незнакомцем под чужим именем и даже не знала об этом! Кто этот человек? Когда и почему произошла подмена?

Кадзуро тем временем быстро пробежал взглядом два оставшихся письма и сказал:

– В следующем письме Наоко рассказывает нашему писателю, что же произошло тогда на самом деле между ней и настоящим Мурао Кэнъитиро. Все намеками, не называя прямо, но не остается сомнений: все происходило без ее согласия. После этого случилась ссора: он толкнул ее, она ударилась затылком о каменный пол, а он ушел на несколько часов из дома…

Никогда я не видела, чтобы так переплетались правда и ложь. Значит, настоящий Мурао действительно совершил преступление по отношению к этой бедной женщине. Затем тому, кого мы теперь знаем под именем Мурао, он рассказал эту историю так, как мы услышали ее в первый раз: что все было практически по согласию, а поскользнулась девушка сама… поэтому фальшивый Мурао так искренне и писал Наоко, что не так уж он и виноват перед ней.

Но кто этот человек? Когда Мурао рассказал ему про это и зачем? Жив ли он сейчас, а если да – знает ли он, что под его именем в Киото живет кто-то другой?

Хидэо в это время сходил на кухню и принес мне воды. Хотя я об этом и не просила, это было очень кстати – видимо, мое состояние было очевидно, и он постарался, как мог, облегчить его.

– А вы, Эмико, были знакомы с господином Мурао раньше?

– Вы имеете в виду настоящего Мурао? – Я допила воду и вернула ему чашку. – Спасибо, Хидэо. Нет, что вы, я бы непременно заметила подмену. Впервые я увидела этого человека примерно два года назад, когда он приходил в нашу редакцию, где я еще была практиканткой во время учебы. Это и был тот, кого мы сегодня знаем как писателя Мурао Кэнъитиро.

– То есть подмена произошла раньше, – задумчиво сказал он и ушел вернуть чашку на место.

– Что же с этим делать? – спросила я, вертя в руках письма.

Кадзуро забрал их у меня, положил в секретер и запер его.

– Я думаю, мы позволим событиям пойти своим путем, – бросив ключ от секретера на пол, он пнул его так, что тот скользнул под секретер, и на мой удивленный взгляд ответил: – Ключ примерно сюда и упал, когда разбились дверцы, так что я только помог долететь ему до места назначения.

Что ж, наверное, Кадзуро сделал правильно. Если полиция сочтет нужным делать полный обыск в доме, найдет ключ и заинтересуется бумагами – так тому и быть. Если нет, то человек, которого увезли в больницу, останется на свободе – и мы прямо от него узнаем, кто он такой и куда делся настоящий писатель.

Следующие две недели прошли в томительном ожидании выписки из больницы того, кто называл себя Мурао. Мы с Кадзуро крепко поспорили – и даже чуть не поругались, – решая, стоит ли нам в это время выяснить настоящее имя этого человека. Я была против, так как боялась раньше времени случайно навести полицию на открытие факта подмены. Мне очень хотелось поговорить с этим человеком еще хотя бы раз, уже глядя на него новыми глазами, и лично задать ему вопрос о том, кто он на самом деле. Кадзуро хотел того