"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

Женькина нежность и его безалаберность — те качества, что они унаследовали от матери, которой нет…

Вся эта жизнь в их доме…

Все это похоже на сад в ночи, на ветер, что развеивает все прахом.

Если приходится разрываться на части между…

Между чем и чем?

Данила стянул через голову серую толстовку, пропахшую потом. Побрел в ванную, разделся там догола.

Смотрел на свое великолепное мускулистое сильное тело — удары на ринге ему нипочем.

Нипочем и это вот — алые следы на шее, на груди, на бедрах. Следы жадных жарких поцелуев взасос, как алая сыпь, как красный лишай.

Когда вас целуют от шеи до пяток, а вы лежите и позволяете делать это с собой, то…

Данила включил воду и встал под душ. А когда ванная наполнилась горячим паром, он протер полотенцем зеркало и улыбнулся себе.

Улыбнулся сам себе в мутном стекле.

Обернув полотенце вокруг бедер, он вышел из ванной и достал из кармана куртки мобильный. Включил его. На дисплее отразились неотвеченные звонки. Все от сестры, от Жени, сам он ей так и не позвонил.

Он нажал кнопку в одно касание, отыскивая номер.

Нет, в этот вечер, сдуваемый северным ветром, сулившим скорый снег и лютый мороз, он хотел звонить не сестре.

Он нашел номер Кати, ожидая, когда та ответит:

А, это ты…

Глава 50

Свет в окне

А, это ты…

Это я, и я у твоего дома…

Звонок застал Катю врасплох. Она недавно лишь вернулась домой с работы — до обеда в Прибрежном ОВД, а после обеда вернулась в главк, где задержалась почти до восьми.

И вот дома. И снова тьма за окном — огни, огни на Фрунзенской набережной. И голос Данилы в мобильном.

— И я у твоего дома. Опять забыл, какая квартира, какой этаж.

— Короткая память?

— Я ж под коксом был.

— Что тебе надо? — спросила Катя.

— Я хочу к тебе.

— Нет, Данила.

— Я очень хочу быть с тобой. Сейчас.

— Нет, — Катя подошла к окну: не видно, не видно его. Только голос в телефоне.

— Я хочу быть с тобой. Мне нужно это, — сказал Данила. — Ты же обещала сыграть роль доброй самаритянки.

— Я сыграла, — ответила Катя.

— Не до конца. Пожалуйста. Ну, хочешь, поедем куда-нибудь? Хочешь в «Мэриотт — Аврору»?

— Нет.

— Куда захочешь, туда и поедем. — Голос Данилы дрогнул. — Пожалуйста, будь со мной сейчас.

Катя… Она не знала, как поступить. Дать отбой, выключить мобильный? Но она ведь так увязла во всем этом деле, что не может вот так просто сейчас отшить его. Не может, потому что… нет, нет, дело вовсе не в том поцелуе… Нет, нет и еще раз нет, хотя… Лиля ведь сказала — надо ждать развития событий. И вот события опять развиваются. Данила снова приехал. Что сулит этот его внезапный порыв — внезапный ли? — для раскрытия дела?

И Катя подумала — может, воспользоваться этой ситуацией? Впоследствии она и так и этак оценивала эту мысль, что пришла ей в голову. Нет, озарением это нельзя было назвать. И предчувствием тоже. Это был просто следующий шаг в цепочке событий, которые уже подчинили их себе. Потому что события в этом деле шли своим чередом, как оказалось впоследствии, а они все просто этого не замечали.

— Подожди, я оденусь и выйду, — сказала Катя.

Она чувствовала безмерную усталость после рабочего дня, дня бесплодных усилий отгадать загадку, утомивших мозг. Но она переоделась, даже принарядилась — в узкие потертые серые джинсы и топ в форме корсета. Взяла из шкафа меховой жакет. Вот так лучше для голых плеч, а там, в клубе… в клубе жакет не понадобится.

Она вышла из подъезда. Данила оседлал свой «Харлей». Катя вспомнила — звук мотора отъезжающего мотоцикла, что она услышала после покушения у гаража… Это могло быть совпадение, а могло и…

— Спасибо, — сказал Данила.

— За что? — Катя улыбнулась.

— За роль доброй самаритянки.

— Давай поедем в тот ночной клуб.

— В «Шараду»?

— В «Шараду», — ответила Катя, оглядела мотоцикл, — только на мотоцикл я не сяду.

— Частника поймаем или такси. — Данила послушно слез с мотоцикла, вытащил ключ зажигания.

— У меня машина в гараже, — сказала Катя.

Она повела его к гаражу. Хотела снова взглянуть на его реакцию. И не видела никакой его реакции ни на это место, ни на кусты. Ну да, если он не сам стрелял, а нанял эту Марту Монро…

Она открыла гараж, села за руль и выгнала «Мерседес-Смарт». Данила уселся рядом с ней, как в тот раз.

Садовое кольцо встретило их огнями и потоком машин. Они ехали в сторону Триумфальной по ночному городу и дальше к Ленинградскому проспекту.

Катя вела машину аккуратно. Данила молчал, лишь смотрел на нее не отрываясь.

Двое оперативников сменили своих напарников на посту на Планетной улице у дома Марты Монро в семь вечера. Днем Марта дома так и не появилась.

Давно уже стемнело. Оперативники из машины наблюдали за подъездом. Народ возвращался с работы. Во дворе парковались авто. На детской площадке пищали дети. Но после восьми вечера людское движение начало постепенно стихать.

Из подъезда Марты вышла парочка, направилась через двор к автобусной остановке. Затем оттуда же, со стороны остановки, пошатываясь, приковылял алкаш с бутылкой пива в руке. Прошаркала старуха в мешковатом пальто, с сумкой, вошла в подъезд. Следом за ней через несколько минут в подъезд зашел высокий мужчина в черной куртке.

И вдруг…

— Смотри, свет зажегся, — сказал оперативник напарнику.

В одном из окон на первом этаже зажегся свет.

— Но обе квартиры пустые, мы же звонили, стучали.

— Мы эту Марту пропустить не могли. И дневной пост тоже не мог ее проворонить. Значит, она все время находилась дома. Просто не открывала и не отвечала на звонки.

Оперативник сунулся было выйти из машины, чтобы идти проверить квартиру, но напарник его удержал:

— Постой, подождем, что дальше.

А дальше, примерно через двадцать минут, во двор дома на Планетной въехало желтое такси, приткнулось на свободный пятачок во дворе.

— Это не «Ночной город», это обычное такси, — оперативники наблюдали за машиной.

И вот они увидели. Из подъезда дома вышла женщина странного вида — грудастая, полная, в ярко-розовом жакете, платье в блестках, черные чулки. На голове — копна волос цвета платины, явный парик. В руках — вечерний клатч и сумка дамская побольше.

— Берем ее, — оперативник жаждал действия.

Но его более опытный напарник снова удержал его:

— Сначала