Кто вынес приговор - Алексей Фёдорович Грачев

Сосед сидел, не сводя глаз с докладчика, не шевелясь, как будто прибит был к стулу гвоздями. Один раз только оживился - это когда докладчик упомянул о том, что в деревне тоже надо развивать со временем социализм. Наклонил голову, зашептал:

- Мы у себя в совхозе уже строим социализм. У нас пятьдесят коров. Построили двор для овец. Конюшня новая. Трактор есть, и еще собираемся купить... Пара молотилок... Разве не социализм это?..

Потом начались вопросы. Докладчик склонился со сцены, высматривая спрашивающих, кричал глуховатым голосом, потрясая при этом пальцами левой руки, и казалось, что правая у него парализована и недвижима.

- Как будет без Ленина? Об этом часто спрашивают и в деревне, и на фабриках. Отвечаю я всегда на это так: Ленин оставил завещание партии. Значит, был уверен в том, что и без него партия сумеет вести рабочий класс и крестьянство к победам в мирной жизни.

В зале захлопали, докладчик тоже постучал в ладони.

Какой-то парень, гладко бритый, под новобранца, в галстуке, спросил строго и требовательно, точно докладчик был в чем-то перед ним виноват:

- А когда безработица кончится?

- Должна скоро кончиться, - пообещал твердо докладчик. - Сами посмотрите, сколько у нас дел. Еще многие заводы стоят. Сколько надо ремонтировать мастерских, путей, паровозов. В городе грязь, канализация топит, фонарей на улицах мало, не хватает жилья... Начнется скоро строительство большого поселка на пожарище. Выстроим большие каменные дома в ряд. Кто их будет строить? Безработные. Новая смена готовится на махорочной фабрике, на торфяной электростанции тоже намечается приток рабочих. Кому дорога? Безработным.

Кто-то спросил, не вставая с места, из глубины зала:

- Верно ли, что английские капиталисты хотят выловить всю нашу рыбу в Балтийском море?

Докладчик ответил на это рубанув правой рукой, точно и про боль забыл:

- Наша рыба - нам, товарищи. И сами хорошо выловим. А мешать будут есть пушки Кронштадта.

По соседству встал еще один делегат - старик уже с гладко бритой головой, одетый в синий френч, в галифе, точно бывший военный кавалерист.

- А что же это с торговлей? - заговорил он. - В городе мало товара еще по дешевой цене. А иного и на прилавке нет. Приходится идти к частнику, а частник сколько дерет - всем известно. Когда же в государственных магазинах покупать будем по дешевой цене какую хошь мануфактуру, ботинки там, аль галоши, или кепки, аль чулки бабам?..

В зале засмеялись. Докладчик поднял руку, как бы спрашивая у делегатов разрешения говорить.

- Мы, товарищи, сами переплачиваем, - признался под тихий смешок из зала. - Тоже вот идем, бывает, в магазин частный и платим лишние деньги. И ничего пока поделать не можем. Но пока. Недалеко то время, когда на прилавках в советских магазинах вы купите по дешевой цене и сапоги, и пальто, и чулки, и фуражки. Недалеко то время. Политика партии сейчас состоит в том, чтобы развивалась наша социалистическая торговля. Чтобы не было места в наших городах и кооперациях спекуляции и наживе.

Костя и Леонтий переглянулись разом. О них вел речь докладчик, об их работе...

После доклада сразу же начался концерт. Играла на пианино сотрудница из уездной милиции, моложавая седая женщина, плясали "барыню" два парня постовые милиционеры, читал басни Крылова какой-то новичок-следователь.

Потом вышли два агента уголовного розыска Куличов и Зыбин, недавно пришедшие в розыск. Зыбин играл на гитаре, а Куличов пел старинные романсы.

Держались они как заправские артисты эстрады.

Зыбин, щупленький и черненький паренек, похожий на жучка, сидя на стуле, дребезжал струнами ненастроенной гитары. При этом подсчитывал такты подошвой подшитого валенка. И слышался в зале не столько звон струн, сколько это вот пошлепыванье. Второй же, здоровила, похожий на крючника, заложив руку за руку, томно, как барышня, закатывал глаза:

Дышала ночь

восторгом сладострастья...

Агенты потихоньку посмеивались, но и крестьянам, и сотрудникам милиции, их семьям - нравилось. Все хлопали дружно и долго. За певцами вышел на сцену Нил Кулагин и принялся кидать к потолку двухпудовик. Зал ахал и подсчитывал. Где-то на пятнадцатом махе Кулагин выронил гирю - она гулко бухнула и смутила гиревика. Раскланявшись, покраснев, он убежал за кулисы. В конце выступил Саша Карасев, стал читать стихи. И его приняли по-доброму - тоже хлопали и улыбались.

После концерта всех пригласили в буфет пить чай с баранками, пиво. Не утерпели и Костя с Леонтием - повели с собой и соседа. Тот от чая отказался, а пиво ему приглянулось. Осушив вторую бутылку, захмелел и стал рассказывать о том, как он попал сюда.

- Совхоз послал. Надо, мол, тебе побывать на таком съезде, ты секретарь партячейки. Узнаешь, что там думают относительно деревни, как ей жить дальше. Послушал доклад, стал понимать что к чему, спасибо ему, этому лектору... Но мы-то, совхозные, идем в одну ногу с рабочим классом, мы тот же рабочий класс, только сельский.

Негромко выругался сидящий напротив за столом крестьянин, стал жаловаться своему соседу - рабочему с автозавода:

- Приеду домой я, за нашего секретаря ячейки возьмусь. А то, вишь, в городе как - и собрания, и паровозы показывали, в кино водили, агитация тут тебе и лекции. Потом товарищеский чай. А ён собрания провести не хочет. Третеднясь приехал к нам на собрание председатель из уезда, а ён навоз таскает по грядам. Я, грит, не беспокоюсь оченно-то, потому как все равно быстро не соберутся сельские коммунисты. Так, чтоб не терять времени, таскаю это добро... Вот уж шалишь, поговорю я ему теперь на собрании... Допеку его.

Стукнул кулаком по столу - зазвенели стаканы и как разбудили соседа-рабочего. Косая сажень в плечах у детины, косоворотка сдавила до красноты мощную шею. Спокойно положил темный кулак на стол, сказал:

- У нас в сборке на автозаводе тоже есть такие деляги: только о своем. Один вот должен был перед собранием выступить о своей работе. Чуть не сто человек рабочих ждали от него слова. Только - за трибуну, а в дверях жена вся в слезах. Что такое? Вышел в