Посредник - Женя Гравис

а на торцах свисали, слегка позвякивая, стеклянные трубки – похожие на те, что Митя видел в прошлом году в мастерской авангардиста Язвицкого. Внутри павильон украшали желтые бумажные фонарики. Пруд, окружающий беседку, сейчас выглядел обмелевшим и грязным. И тем не менее женщина, облокотившаяся на ограду перил, всматривалась в темную воду мечтательно и безмятежно.

Митя почувствовал было досаду оттого, что на место встречи пришла совершенно другая дама – случайная посетительница сада. Но подойдя ближе, по осанке и фигуре женщины понял, что дама как раз та самая.

В неброском синем пальто и маленькой шляпке. Без вуали.

– Здравствуйте, мадам Сима, – поздоровался сыщик.

– День добрый. – Она обернулась и протянула руку в перчатке, Митя ее пожал. – Я подумала, что так будет лучше. В открытую.

Теперь сыщик смог наконец рассмотреть лицо магессы внимательно. Кожа у нее и вправду оказалась бледная: но не бескровная и не чахоточная, а скорее молочная – как на японских картинах. Большие карие глаза, черные волосы, уложенные в тугой узел. Действительно, как и говорил Зубатов – вполне привлекательная женщина. Зачем же она постоянно скрывается под вуалью?

– Так гораздо лучше, – ответил Митя.

– Вы, наверное, задаетесь вопросом, почему я прячу лицо. Знаете, очень сложно остаться собой, когда ты известна. А так я могу сохранить свою индивидуальность. Хотя бы для себя самой.

– Понимаю, – кивнул Митя. – Мадам Сима, я ценю прямоту и искренность. Надеюсь, открыв лицо, вы с такой же правдивостью откроете душу и ответите на мои вопросы.

– Постараюсь. – Она бросила в воду зажатый в ладони хлеб. – Взяла, чтобы покормить уток, а их тут нет, так жаль. Присядем?

Они опустились на деревянную скамейку, опоясывающую беседку.

– Итак, Дмитрий Александрович, что бы вы хотели узнать?

– Все, что могло бы помочь расследованию убийства вашей бабушки. Или прапрапрабабушки?

– Вы уже доискались, – кивнула магесса. – Да, у нее был крайне сильный дар, она прожила долгую жизнь. Очень продолжительную даже для мага.

– В том числе благодаря артефакту?

– Сомневаюсь, что он способствует долголетию. Но, возможно, он оградил ее от ряда неверных решений.

– Так что он делает?

– Отвечу вам, как мне сказала бабушка в свое время: он позволяет видеть чуть больше, чем положено. Третий глаз. Недаром его называют «Оком Орхуса».

– Ваш кузен уверен, что это настоящее око настоящего Орхуса.

– Лазарь считает себя ученым и любит выдвигать невероятные теории. Я бы… не принимала на веру все, что он говорит.

– Почему Дарья Васильевна отошла от магических дел с таким сильным даром?

– А вы как думаете? Если живешь на свете больше двухсот лет, окружающие с их просьбами начинают утомлять. Как правильно заметил Николай Васильевич, век новый, а изъяны прежние. Бабушка достаточно послужила в свое время государству. И просто хотела отдохнуть от интриг. И дворцовых, и родственных.

– Поэтому и с родней практически не общалась?

– Думаю, да.

– Когда вы виделись последний раз?

– Очень давно. Перед моим отъездом в Японию. Почти пятнадцать лет назад.

– Вы не успели встретиться в ваш нынешний приезд?

– Увы, нет. И я крайне сожалею об этом. Мы говорили по телефону за пару дней до ее смерти.

– О чем?

– В основном о личном. Обо мне. Вас, наверное, интересует, была ли она взволнована или, может быть, опасалась чего-то? Нет. Она была рада моему возвращению.

– Что вы делали за границей все эти годы и почему вернулись?

– Это долгая и грустная история, – вздохнула мадам Сима и бросила печальный взгляд на грязную воду.

– Мы никуда не торопимся, – ответил Митя.

Ему показалось, что магесса снова пытается войти в роль. Теперь – в амплуа несчастной жертвы, которую непременно следует пожалеть. «Ну что за цинизм?» – поправил себя Самарин. А вдруг история действительно крайне грустная?

– Вы правы. – Мадам перевела взгляд обратно на собеседника. – Возможно, момент показался вам мелодраматичным, но я раньше никогда и ни с кем этого не обсуждала. Только иногда с бабушкой. Мне мучительно погружаться в эти воспоминания, но, наверное, это необходимо.

Она достала из сумочки уже знакомый черный платок. Как полагал Митя – для промокания набегающих слез. Но ошибся. Мадам просто держала его в руках – то расправляя, то наматывая на пальцы. Видимо, для того, чтобы справиться с волнением. Знакомый пряный аромат расплылся в прохладном воздухе.

– Моя девичья фамилия Чуприянова. Меня выдали замуж в шестнадцать, – начала магесса. – За господина Симу. Он был дансяку – знатного рода, из аристократии. По закону японцам запрещено жениться на пришлых. Гайдзин – так они называют чужаков. Но на одаренных это правило не распространяется. А он искал именно одаренную жену, с силой Смерти. На Востоке не нашел и приехал в Россию.

– Неужели на всем Востоке не нашлось подходящей невесты?

– Женщины с таким даром – большая редкость. В нашей семье их всего две. Точнее, было две: бабушка и я. Господин Сима был богат и знатен. При первой встрече он показался мне глубоким стариком, хотя ему тогда было чуть за пятьдесят. Моего мнения никто не спрашивал, родители сами вели с ним переговоры.

– Он предложил щедрые откупные?

– Более чем. Видите ли, у меня был старший брат – любовь и гордость родителей. Без дара, но привлекательный и увлекающийся человек. И, к сожалению, ввергающий мать с отцом своими увлечениями в финансовые сложности. Ему прощалось все. За красоту и обаяние. Господин Сима появился очень вовремя – как раз когда брат прогорел на очередной авантюре и семья нуждалась в средствах. А я… я была одаренной, но странной девочкой, с которой не знали, что делать. Бабушка предлагала родителям отправить меня учиться в Европу. И может быть, они согласились бы. Но тут подвернулся шанс выгодно меня продать.

– А Дарья Васильевна? Она не вступилась за вас? Не возмутилась таким решением?

– Бабушка… – Мадам Сима сжала пальцы, растянув платок. Казалось, он сейчас порвется. Но шелк держался крепко. – Она не из тех, кто вмешивается. Конечно, ее мнение как старшей в семье учитывалось, но она никогда не шла наперекор событиям. Первым делом после встречи с женихом я бросилась к ней, прося защиты.

– Она отказала?

– Сложно назвать это отказом. Она сказала, что такова моя судьба. И что даже в самой фатальной ситуации все зависит от моего выбора и моих решений. Что я не в силах воспрепятствовать этому браку, но смогу извлечь из него выгоду в будущем. Она не утешила меня, нет. Я ушла от нее в слезах, как и явилась. Но бабушка пообещала мне одно, и это слово сдержала.

– Что же?

– Поклялась, что ее подарок на мое восемнадцатилетие не достанется супругу, что