Рыцари и ангелы - Майя Яворская

и за год, даже если перестричь всех мужчин в районе в одиночку. И даже если наберется нужная сумма, то Алла обязательно все испортит. Скажет, что непременно надо взять с собой Варю. Ребенку нужен ультрафиолет для правильного формирования костей. Да какой она ребенок? Скоро пятнадцать. Тут глаз да глаз, чтобы в самоволку не ушла. Повстречает какого-нибудь лохматого типа, забитого татуировками от гланд до сандалий, и снесет у девки башку. Мила еще отлично помнила свою героическую юность, так что на этот счет не сомневалась. А какой уж тут отдых? Одни нервы. Нет, на море надо отдыхать, а не нянькой работать. Она так шикарно проводила время до злополучного звонка, просто сказка. А теперь, мало того что раньше времени пришлось вернуться, так еще и призывают к активным действиям.

Старшая Чистякова повторила вопрос и уставилась на сестру, не мигая. Она не зря стояла тогда у окна в салоне и делала вид, что рассматривает индустриальный пейзаж. Сотрудники, не затравленные чужим любопытством, могут рассказать очень много. Особенно если думают, что к их разговору никто не прислушивается. Оказалось, личная жизнь начальницы не такая уж тайна за семью печатями. Илью они видели несколько раз и сразу определили, чьи в лесу шишки. Но заметили также, что взгляд у супруга Скобы слегка блудливый. Обе сотрудницы это почувствовали однозначно, когда тот перебросился парой фраз с их декольте. Отчего напрашивались два вывода. Первый – тот явно гулял, и Мила у него не была единственной. Второй – Скоба об этом догадывалась. Знала бы точно, оскопила. Но поскольку неопровержимых доказательств на руках не имела, просто закручивала гайки все сильнее.

Беседа с Еленой Борисовной только укрепила решимость. Та после ухода Ильи и нотариуса слегка разволновалась и стала особенно словоохотлива. Выяснилось, что у внучатого племянника амуры на стороне были обычным явлением. А появление Милы стало приятной неожиданностью для старушки. Она искренне полагала, что родственник так и будет перескакивать с одних отношений на другие, как блоха с собаки на собаку, и никогда не остановится. И тут вдруг что-то более-менее постоянное.

Такой шанс упускать было нельзя. Иначе новоиспеченный вдовец, вдохнув воздух свободы полной грудью, расправит крылья и пустится во все тяжкие. А алчные бабы вцепятся в такой перспективный вариант мертвой хваткой. Мила с ее инфантильностью против них не выстоит. Чтобы план не оказался под угрозой, требовалось торопиться. Тем более что все складывалось так удачно. Алла думала, что придется уводить мужика из семьи, а потом еще долго ждать смерти богатой родственницы. И тут вдруг так подфартило – и Скоба умерла, и старушка дарственную отписала. Понятно, что никто милейшую Елену Борисовну из квартиры выгонять не станет. Главное, теперь все это уже точно принадлежит Илье. Плевать на все эти условности – девять дней, сорок дней. Быка за рога надо брать здесь и сейчас, пока не очнулся.

– И что я должна делать? – захлопала сонными глазами Мила.

– Замуж выходить, бестолочь! – разозлилась Алла.

– За кого?

Чистяковой-старшей захотелось от всей души врезать по этой смазливой мордашке, чтобы привести сестру в чувства. Останавливал лишь страх выбить последние зачатки разума из этой бестолковой головы. Как же она жалела, что к ее мозгам не прилагалась такая внешность, как у Милы. Приходилось колотиться с утра до ночи, считать каждую копейку и даже не мечтать, что беличье колесо когда-нибудь закончится. А тут сидело это чудо, зевающее розовым ротиком, и не желало думать о будущем. Неужели так и придется тащить на своем горбу сестру с племянницей всю свою жизнь без надежды, что когда-нибудь удастся выдохнуть? А Варя? Ее Варя. Кто еще подумает о ней? Ее деточка, ее сокровище! Какая разница, кто родил. Этот ребенок был ее с тех самых пор, как она с ума сходила под дверями инфекционной больницы. Ради нее, все только ради нее. Алла в мыслях называла ее дочкой. Вслух не решалась. Все же это неправильно. Но так считала. И готова была сделать все, чтобы та прожила совсем другую жизнь.

Но только Чистякова-старшая открыла рот, на пороге кухни появилась племянница. При ней такие вещи обсуждать было нельзя, да и ребенка надо побыстрее накормить, ей еще в школу собираться.

– Давай, Варюша, садись скорей, – засуетилась Алла и поставила на стол тарелку с оладьями.

– Алюсик, я это не буду, – зевнула таким же розовым, как у матери, ротиком племянница и отодвинула от себя тарелку. – Ты же знаешь, мне за фигурой следить надо.

– Господи, котеночек, да у тебя все нормально. Что ты выдумываешь?

– Да, нормально, потому что я это не ем! Дай мне куриную грудку, салат и огурцы.

– Хорошо, хорошо. А хлебушка нарезать?

– Теть, ты что, издеваешься?!

– Ладно, все, не буду ничего предлагать. Только не ори.

Алла быстро выхватила из холодильника продукты, красиво разложила на тарелке и поставила перед племянницей. А сама забрала тарелку с оладьями и устроилась на табурете в углу кухни, чтобы тоже позавтракать. За крошечным столом мест было только два.

Только когда за Варей закрылась входная дверь, она смогла вернуться к разговору.

– Не будь идиоткой, за Илью твоего, конечно!

– Так он меня не звал, – поджала безмятежно плечами Мила, облизывая пальцы, вымазанные сметаной.

– Вот же послал Бог в сестры дуру! – еще больше стала заводиться Алла. – Он, наверное, когда тебя делал, отвлекся и забыл дать мозги. Хоть раз в жизни напрягись и сделай что-нибудь сама. Сколько можно жить в мире грез и фантазий. Ничего само собой не наладится. Если сейчас упустить такую возможность, то потом неизвестно, подвернется ли что-нибудь более выгодное. Или ты его сейчас подберешь, или подберут другие. Годы-то идут. Ты думаешь, что тебе восемнадцать? Нет, дорогая моя! Тебе тридцать два. Меньше уже не будет. И каждый год нарастает поколение молодых и хищных. Скоро ты вообще выйдешь в тираж. Тогда можно будет рассчитывать только на какого-нибудь вдовца с тремя детьми. Так что собирай жопу в охапку, включай голову и тащи на себя Илью!

Чистякова-младшая сидела и с недоумением смотрела на сестру. Упоминание об ограниченных умственных способностях давно уже ее не волновало. Честно говоря, Миле было глубоко плевать, считает ли ее сестра дурой или нет. Но вот напор поражал. Такого раньше никогда не случалось. Обычно Алла просто объясняла суровую правду жизни, а тут прямо закусила удила. Остановиться она уже была не в состоянии:

– Нет, он не дал тебе мозгов. Но вместо этого дал тебе меня! Это я кормлю нас всех, Варю воспитываю, о твоем