Пончиковый легион - Джо Р. Лансдейл

ночь чувство вины казалось сильным оттого, что я знал: меня могут убить и у матери не останется человека, который мог бы подержать ее за руку. В принципе, это смог бы сделать и Феликс, но в тот момент мне виделось, что если мы отправимся на собрание и все пойдет наперекосяк, то нас с ним обоих вместе со Скрэппи найдут в канаве в тлеющем ковре с огнестрельными ранениями, укусами шимпанзе и оторванными конечностями.

Однако Скрэппи была скроена из более прочного материала. После того как мы закончили отрабатывать буквы, она сразу уснула, чуть похрапывая, но ни разу не шевельнувшись до самого рассвета.

Утро и день проползли незаметно. Скрэппи проснулась на два часа позже меня. Ближе к двум пополудни, после того как мы пообедали макаронами с сыром и разделили авокадо, которому не хватило буквально дня, чтобы стать источником пищевого отравления, Скрэппи стояла у кухонной столешницы и намазывала арахисовое масло и джем на хлеб. Ей пришлось обрезать корку в заплесневелых местах. Мне явно пора было наведаться в продуктовый магазин.

– Ты никак готовишь сэндвичи нам в дорогу?

– Себе. Ты как хочешь. А я голодать не собираюсь. Я злая, когда голодная. У тебя чипсов нет?

– Нет.

– Всегда считала, что сэндвич вкуснее, если к нему есть чипсы.

– Тогда тебя ждет разочарование.

– Мы могли выехать пораньше, по дороге где-нибудь остановиться и купить.

– Если это так необходимо.

– Что-то ты не в настроении, Чарли. Разве ночью нам не было хорошо?

– Извини. Ночь была просто фантастика. Просто голова болит, я плохо спал, все время думал о том, что нас отдадут шимпанзе в качестве игрушек. А еще думаю, что поездка может стать худшим решением в нашей короткой жизни… Ты не сделаешь мне тоже такой?

– Сделаю, только не знаю, сколько тебе мазать арахисового масла и джема.

– Как себе.

– Договорились, но не жди, что я возьму на себя готовку и работу горничной.

– Ты не умеешь готовить, и твоя одежда разбросана по всей спальне, так что никто в здравом уме горничной тебя не наймет. А всю раковину ты заляпала зубной пастой. Можешь отскоблить ее и использовать как мятные леденцы. А можешь оставить еще на пару дней, потом соберешь все вместе, получится небольшая стена для муравьиной фермы.

– Была у меня муравьиная ферма. Муравьи померли. Никто не подсказал мне, что им туда нужно класть еду. Видно, я думала, что они сами ходят за покупками или что-то в этом роде. В том муравейнике стоял маленький муравьиный городок. Помню, на одном из домиков была вывеска «Почта». Я воображала себе муравьишку в форме почтальона, который бродит по городку с письмами для маленьких муравьиных почтовых ящиков. Так жалко, они все засохли и умерли. Я очень расстроилась, но что тут можно было поделать?

– Кормить их.

– О, к тому времени они уже не могли есть.

– До того.

– Сейчас уже поздновато горевать по этому поводу, тебе не кажется?

– Ладно, забудь.

– Сделаю тебе сэндвич, но ты же сам захочешь чипсов. Погоди. Как думаешь, там хотя бы продают что-нибудь попить? Лучше бы, конечно, молоко.

– Не знаю, Скрэппи, есть там у них супермаркет или нет. Они на тарелках съехали, а не на товарах из «Крогера»[49].

– Сувенирный магазин! Он-то есть. Там обязаны продавать безалкогольные напитки и воду. Но молоко с арахисовым маслом – вот что я обожаю. Мне кажется, когда будем брать чипсы, покупать маленькие пакеты молока не стоит? Оно же в машине может испортиться. Хотя, может, и нет – в такую-то погоду.

– Без понятия.

– Ты крупный парень. Намажу тебе арахисового масла в два раза больше, чем себе. Съешь?

– Да. Ты же понимаешь, что поездка может быть опасной, да?

– Опасность – мое второе имя.

– Сомневаюсь.

– Скажи честно: хочешь остаться дома?

– Есть такая мысль, – ответил я. – Это же все равно что сунуть голову льву в пасть, чтобы проверить силу его укуса.

– Было бы, конечно, интересно. Погоди: тебе я сэндвич сделала, так, может, и Феликсу сделать? А то мы с тобой будем жевать, а он – сглатывать слюну, и мне будет не по себе. Хотя, признаюсь, бородатые мужчины, арахисовое масло и джем – не самое удачное сочетание.

– Тебе полегчает, если я позвоню ему и скажу, чтобы захватил с собой все необходимое для пикника?

– Ой, и спроси его о чипсах. Может, у него есть немножко.

37

Чипсов у Феликса не нашлось, зато обнаружилось то, что он называл карманным пистолетом. Пистолет оправдал свое название, когда Феликс сунул его в карман пальто, продемонстрировав мне перед тем, как отправить отдыхать в свободное вместилище из хлопка и вискозы.

Это был револьвер. Стрелял Феликс так себе. А у меня было бы больше шансов, используй я ствол как колотушку, чтобы забить кого-нибудь до смерти.

Черри собрала вещи и уехала на несколько дней в Хьюстон, чтобы поселиться в гостинице, покопаться в тех экселевских файлах и, возможно, выяснить, какие маленькие сюрпризы они могут открыть. Она планировала обратиться к знакомым – знатокам финансовой экспертизы. По словам Феликса, некоторые из этих личностей были экспертами в абсолютно легальной области, некоторые – нет, но все они были в долгу перед ней.

В Мэйтаун мы отправились на кемпере Скрэппи, потому что она хотела заправить машину. По пути сделали остановку на заправке с магазином недалеко от города, купили Скрэппи ее чипсов, выбросили сэндвичи с арахисовым маслом и купили несколько готовых с ветчиной и сыром на хлебе, с корочек которого обрезали плесень, после чего заправили бензином кемпер.

В витрине магазина заправочной станции мы увидели табличку «Козлам вход воспрещен» и еще одну – о спасении души посредством летающих тарелок или о чем-то в этом духе. Последняя оказалась даже не табличкой, а листовкой, приклеенной на стекло.

Первую рекламу Народа тарелок мы увидели на билборде, установленном у дорожного знака границы города: «Они уже летят. Хотите познать вечный покой и счастье?» И номер телефона, по которому предлагалось позвонить. В том настроении, которое владело мной сегодня, я чувствовал, что мог бы и поддаться искусу.

В городе таких рекламных щитов было немало. Но никого с табличками и плакатами мы не встретили.

Шефа Нельсона мы нашли в его кабинете – одетого в тщательно выглаженную рубашку, со значком, сверкающим на солнце, и пистолетом в кобуре. На голове его уже красовалась шляпа. Она выглядела только что снятой с болванки и вычищенной.

Линяющая норка как будто облысела еще сильнее. Будь