Жеребец - Джеки Коллинз

— Тони, киска! — запищала она. — Представляешь, я буду сниматься в «Грязи» вместе со Стивом Скоттом. Здорово, да?

— Замечательно, — великодушно улыбнулся я. Настроение у меня было такое приподнятое, что я готов был всех расцеловать.

— Что она сказала? — полюбопытствовал Франклин, когда я уселся рядом.

— Что будет сниматься в «Грязи» вместе со Стивом Скоттом.

— Ха, — покачал головой Франклин. — Главную роль там играет Кэнди Кук, а у нее, наверное, только какой-нибудь эпизод.

Бедняга Франклин, все еще не отошел от знакомства с Гнусиком.

— Франклин, — серьезно заговорил я, — что нам с тобой делать?

— В каком смысле?

— Чтобы размочить тебя — лишить девственности. Ну для кого ты это бережешь? Господи, да я в твои годы, да с твоими связями… Впрочем, что тут говорить!

— Просто я не встретил пока подходящую девушку.

— Черт побери, да в твоем возрасте любая девушка — подходящая. Не можешь ведь ты всю жизнь заниматься онанизмом.

Франклин обиженно замолчал, а я пошел и выпил рюмку виски с ребятами из рок-группы «Мает», только что возвратившимися после триумфальных концертов в Париже.

Есть у шотландского виски и кока-колы одно хорошее качество. Если их смешать, получается приличный коктейль, который можно пить хоть целый вечер без всяких опасений, не то что какую-нибудь гремучую смесь. Я выпил их, должно быть, штук шесть или семь и, лишь когда пошел отлить, обнаружил, что уже поймал кайф. Еще чуть-чуть, и был бы уже пополам. Хорошо, что вовремя остановился. Обычно я могу позволить себе и больше, но сегодня, видимо, из-за перевозбуждения, спиртное подействовало на меня гораздо сильнее.

Пот лил с меня градом — так я наплясался с Молли Мэнди, которая любому танцору сто очков вперед даст. Она пришла в «Хобо» одна и подсела к нашему столу. Я хотел было подсунуть ее Франклину, но вовремя спохватился, ведь Мэнди слопает молокососа с потрохами! Хотя, кто знает, может, это и пойдет ему на пользу.

Внезапно я обнаружил, что танцую с Гнусиком. Гнусик виляла бедрами как ненормальная.

— Ох, Тони, как здорово! Ты никогда не танцевал со мной, когда мы были вместе.

«Фанки-стрит». Цветик сегодня превосходит сам себя. Гнусик потряхивает грудями. Цветик улыбается во весь рот. Хитрюга, я ему покажу! Он ставит «Джампин Джек Флеш». Пот льет с меня в три ручья. Хэл переругивается с Франко. Кругом все покатываются со смеху. Сегодня всем весело. Сэмми тискает свою школьницу. «Трамп». И почему именно Отис Реддинг должен был погибнуть в этой паршивой авиакатастрофе? Цветик несколько месяцев не вылезает из траура, дольше, чем по Мартину Лютеру Кингу. Гнусик почти вывалилась из платья, хихикает, рыжие волосы развеваются. Внезапно она превращается в Молли Мэнди, а я говорю:

— Сделай одолжение, Молли, трахнись с Франклином.

Музыка постепенно становится медленнее, потом еще медленнее. С кем же я танцевал? Ах, да, с Карлой Кассини, прелестной итальянской кинозвездой. Пахнет она просто обалденно, но вот волосы под мышками отравляют все впечатление. «А у тебя большой, да?» Ах, Цветик, что он со мной делает? Это не Мэсси там со Сьюки?

— Мой продюсер — он возвращается в Рим, но только на один день, так что я жду тебя этой ночью. Хорошо я придумала, да?

Ох, какая женщина! А как же Алекс? Может, если я в последний раз изменю ей, то это не страшно? Опять медленная нежная мелодия. Цветик — уничтожу! Карла прижимается ко мне всем телом, просунула ногу между бедрами и откровенно трется…

— Нужно соблюдать осторожность, — шепчет она. — За мной следят. Он всегда оставляет своих шпионов.

Мы кружимся, так тесно прижавшись друг к другу, словно слились в одно целое.

— Мой адрес: 102, Марлофилд-стрит. Маленький дом. Приходи через полчаса, постучи в заднее окно. Я все устрою.

Вот те на! Франко и итальянцы-официанты сгрудились вокруг танцплощадки, вытягивая шеи, чтобы получше разглядеть, чем мы занимаемся.

— Я пошла, — вдруг сказала Карла, и я остался один как неприкаянный.

Час от часу не легче. Лучше пока посидеть. Молли Мэнди уже развернулась на полную катушку — прижалась к Франклину и что-то нашептывает ему на ухо. Вид у Франклина совершенно обалдевший. Потолок вдруг поплыл, клянусь Богом. Откуда-то вынырнула Гнусик.

— Может, тряхнем сегодня стариной, а? — шепчет мне на ухо, одновременно пытаясь всунуть в него язычок.

Молли Мэнди весело подмигнула мне через стол. Мэсси и Сьюки вернулись и сели рядышком. Жирный коротышка с сигарой в зубах подкатился к Гнусику и положил пухлую лапу ей на плечо.

— Ты что, всю ночь собираешься сидеть с этим козлом?

— О, Чаки, извини, я сейчас.

— Да уж, пожалуйста.

— Кто это? — спросил я.

— Чак Ван Марлес-младший, — ответила она. — Продюсер. Придется идти. — — А тебя, кажется, никто не держит. Гнусик грустно посмотрела на меня.

— Какая же ты все-таки сволочь, Тони.

Ну и голос, как он меня раздражает! Я проследил, как она пробилась через толпу к Чаки-младшему. Черт с ней!

Я люблю Александру. Какой там номер по Марлофилд-стрит? В конце концов я ведь еще не женат — пока.

Франклин и Молли Мэнди внезапно встали из-за стола.

— Нам пора, — торжественно провозгласила Молли, сверкнув белоснежными зубами. Франклин смущенно потупил взор. Наконец-то! Наконец-то! Аве Мэнди!

— А как же моя сестра? — спросила Сьюки, когда парочка удалилась.

— А где твоя разэтакая сестра? — спросил я.

— Здесь… где-то. Мы вошли, и она заметила каких-то друзей, но она должна вот-вот вернуться. Она уверена, что Франклин с ней…

— Слушай, крошка, — вмешался Мэсси. — Мне кажется, она не слишком рвется в бой. Мы как-никак уже целый час тут с тобой, а она до сих пор не появилась.

Сьюки пожала плечами.

— Пойдем потанцуем.

И они ушли, обнявшись, счастливые, что помирились.

Я никак не мог вспомнить чертов номер — сто с чем-то. Кажется, сто два — точно. Пора топать. В конце концов не каждый день на тебя вешаются настоящие кинозвезды, а то, о чем Алекс не узнает, ей не повредит. Все равно я люблю только ее. Потом всем известно, что мужикам это нужно гораздо больше, чем девкам. Правда, что делать с этой стервой Фонтэн?

Я остановил такси, но, памятуя о предостережении Карлы, велел таксисту высадить меня в нескольких кварталах, на площади, откуда двинулся пешком, высматривая номер сто два. Номера различить было совершенно невозможно — темно, хоть глаз выколи, да еще этот вонючий дождь припустил. Я плелся от дома к дому, чиркая зажигалкой. Черт побери, на какие только подвиги не пойдешь ради настоящей кинозвезды!