"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

– Черта с два. Началось-то все тут у нас в отделе, когда прокурора нашего Грибова он сюда в наручниках привез.

Катя слушала дежурного очень внимательно. Про прокурора Грибова уже упоминалось. Что это за история?

– Через такие вот дела люди большие должности обретают. Кто-то на такое способен, а кто-то – нет. На такое вот… гадство. – Дежурный поморщился.

– Там было дело о коррупции. О крупной взятке, – сказал Гущин.

И Катя поняла – что в случае с прокурором Грибовым он в курсе и знает много чего.

– Да кто спорит? Но если такое дело вдруг… Если прежде ты с человеком сто лет общался, работал. Если человек этот тебя учил, тянул по службе, помогал во всем. Что мы, не знаем, что ли, тут ничего в отделе, как все было? Прокурор Грибов Вавилову помогал с самого начала, они по всем делам вместе работали, преступления раскрывали. Грибов опытный был, он Вавилова много старше. Вавилов сколько от него почерпнул. Он и начальником розыска стал, потому что это Грибов перед вами, Федор Матвеевич, на этом настаивал. Что, не просил он вас за него разве?

Гущин не ответил.

– И после всего добра, которое он Вавилову сделал… – Дежурный покачал головой. – Этот наш его же сюда в отдел в наручниках привез! Это как? При мне тогда в тот вечер все было. Я дежурил. Они явились – вся группа. Эти из министерства, из управления по борьбе с коррупцией. И Вавилов. Поймали Грибова на взятке.

– А как же он должен был поступить? – спросил Гущин. – Там суд состоялся. Грибова виновным признали во взяточничестве.

– Я не знаю как. Но смотреть на всю эту комедию тошно было. – Дежурный снова поморщился. – Эти приехали из управления по борьбе с коррупцией. У них работа, это их дело. Чего Вавилов-то туда сунулся? Пусть они задерживают, раз они там все с этой взяткой как по нотам разыграли. А Вавилов поучаствовать решил. Они Грибова сюда в отдел из прокуратуры привезли. Того бизнесмена, который деньги ему сунул помеченные, тоже. У меня та сцена до сих пор перед глазами стоит. Они его в министерство не повезли на ночь глядя. А сюда к нам в изолятор пихнули. Вавилов все по отделу как на крыльях летал – такой деловой весь из себя. А утром сюда в дежурку сын Грибова приехал.

– Сын Грибова? – спросил Гущин.

– Он у него адвокат. Он с другим адвокатом явился. Тот-то старый, опытный. А этот молодой. Да что говорить? На глазах Вавилова рос этот парень. Они ж дружили домами – Вавилов тогда еще на своей прежней жене был женат. На шашлыки вместе ездили, парень этот, Алешка, он… он Вавилова как родного человека уважал, слушался. А в то утро – прокурора в автозак сажают, а этот Алешка просит Вавилова: Игорь Петрович, разреши мне с отцом поговорить. А тот ему грубо так – мол, пошел ты. Я всему свидетель, всех их разговоров тут. Сколько лет уж с тех пор минуло, а я все помню, и тошно мне все это вспоминать.

– Не мог Вавилов парню разрешить разговор с отцом в тот момент. Не положено это, сам знаешь.

– Я-то знаю, а вот кто-то на моих глазах разом обличье людское потерял. Но и приобрел за это немало. В министерстве смекнули – раз жалости не имеет к людям, даже к тем, с кем дружил, кому обязан, значит, далеко пойдет. Будет служить, как пес цепной.

– Ты несправедлив к Вавилову, – сказал Гущин.

– А вы меня сейчас не о справедливости спрашиваете, – отрезал дежурный, – вы моим мнением интересуетесь.

– Что, по-твоему, Вавилову вот так из-за дела прокурора могли отомстить?

– Только не нужно, не нужно мне приписывать того, чего я не говорил.

– Я не приписываю.

– Когда люди старых друзей предают ради должностей и погон, что они ожидают? – спросил дежурный. – Я помню, как парень этот Алешка на Вавилова тогда тут в дежурке нашей смотрел. Словно угли глаза, так и жгут. Он вежливый весь из себя, интеллигент, адвокат в дорогом костюме. Так что в руках себя крепко держал. Не хамил. Только смотрел на «дядю Игоря». Так он его звал, и все мы это тут в отделе хорошо знали.

– Слышала? – спросил Гущин, когда они, покинув комнату отдыха и дежурного, шли по второму этажу в направлении кабинета начальника уголовного розыска.

– Я на диктофон записала, – ответила Катя.

– Дежурного этого, Михалева, Вавилов отказался рассматривать в качестве возможного кандидата на должность начальника отделения полиции в Вахрамеевке. Он старшим участковым работал долгое время, и его хотели начальником отделения местного назначать. А Вавилов категорически воспротивился. В результате, чтобы майорскую должность получить, тот вынужден был перевестись в дежурную часть. У него зуб на Вавилова, так что очень ты его словам не доверяй.

Катя вздохнула.

Начальник уголовного розыска Рождественска – лысый, небольшого росточка, усталый человечек, занимавший ту же должность, что когда-то и Вавилов, – встретил полковника Гущина с почтением, если не сказать подобострастно.

– Мне из Главка позвонили, что вы едете. Чаю, кофе?

– Сделай кофейку нам, – вполне барственно распорядился Гущин. – Слухи я приехал собирать тут у вас. Занятие – малопочтенное. Так что кофе – в самый раз для укрепления духа.

Начальник розыска у чайного стола начал собственноручно готовить растворимый кофе для Гущина и Кати.

Та оглядывала кабинет. Здесь, значит, сидел когда-то Вавилов. Тут он раскрывал уголовные дела, за которые ему могли так страшно отомстить. Что слышали эти стены? Что они знают? Мебель здесь новая, компьютер на столе, кипы бумаг, сейф. В этих провинциальных отделах годами ничего не меняется.

Она попыталась вспомнить Рождественск – ведь только что проезжали его на машине. Но впечатление осталось какое-то смазанное, безликое.

Только что шла Москва, потом МКАД, потом большое строительство за МКАД, затем какие-то поля-пустыри, рощи, перелески и снова хаотичное строительство. Многоэтажки, рядом убогий частный сектор, за ним отличные добротные дома, коттеджи и центральная часть – опять старые многоэтажки и какая-то обширная промзона.

Рождественск еще предстояло изучить: если сюда ведут все нити, то… А если не сюда?

– Слухи по поводу причин убийства жены Игоря Петровича? – сразу уточнил начальник местного розыска.

– Угу.

– Так там же вроде маньяк? Вся картина на маньяка указывает, налицо с психическими отклонениями.

– Нет, картина на это как раз не указывает.

– Но он ей руки отрубил, то есть пилой отрезал и прибил…

– Вы тут в курсе, хотя я приказал детали осмотра в тайне держать. Какая уж тут тайна. – Гущин передал чашку крепкого кофе притихшей Кате. – Я версию рассматриваю – убийство с целью мести за профессиональную деятельность. Хочу ваше мнение услышать. Что за дела здесь у вас были пять-шесть лет назад?

– Дело о взятке прокурора Грибова.

– Об этом я уже слышал. А что еще тут у вас было громкого или… не знаю, тихого, но необычного?

– Насчет необычного я затрудняюсь сказать. В основном рутина – кражи, грабежи. Было несколько разбойных нападений на фуры и на коттеджи. Мы тогда группу задержали. И потом еще одну группу.

– Вавилов задерживал?

– Он же до меня здесь всем руководил. Конечно. Только это, я повторяю, – рутина. Часть задержанных были гастарбайтеры. Правда, воры тоже попадались. Но воры так полицейским не мстят.

– Речь не о ворах, – сказал Гущин.

– Было дело нашумевшее – убийство школьницы. – Начальник розыска подошел к двери, открыл ее и позвал: – Светлана Николаевна, зайдите ко мне! Девочка училась в девятом классе. Там не столько сам факт убийства город всколыхнул, сколько обвиняемая по этому делу, то есть подозреваемая – обвинение не было предъявлено.

В кабинет с пакетом сахара в руках зашла очень полная женщина в брючном костюме.

– Спасибо, Светлана Николаевна, а то у меня сахар закончился, – буднично поблагодарил начальник розыска. – Светлана Николаевна, вы помните старое дело об убийстве той ученицы?

– Аглаи? – спросила вошедшая. – Не только помню, но и вспоминаю часто. Я ведь сколько карточек розыскных для банка данных по нему заполнила.

Катя поняла, что дама работает в отделе учета и регистрации преступлений.

– Моя дочь в той же школе училась, – продолжала Светлана Николаевна. – А что вдруг речь зашла о нем?

– Вавилов это дело раскрыл? – спросил Гущин.

– Ничего он не раскрыл, не смог, – жестко ответил начальник