Под прицелом - Том Клэнси

— Это важно, сказал Хендли, но в то же время все это очень предварительно. Я не хочу торопиться с этим и сливать разведданные ЦРУ, МИ-6 или кому-либо еще, которые не являются достоверными на сто процентов. Нам нужно узнать больше об этом генерале из УМР.

Все согласились.

— Как мы можем это проверить? - спросил Хендли.

Райан заговорил первым.

— Мэри Пэт Фоули. Национальный центр знает о Лашкаре столько же, сколько и все остальные. Если мы сможем узнать больше о Халиде Мире до того, как он стал Риазом Реханом, возможно, мы сможем использовать это, чтобы связать двух парней.

Хендли кивнул.

— Мы давно не навещали Мэри Пэт. Джек, почему бы тебе не позвонить ей и не пригласить на ланч? Ты можешь сбегать на Либерти-Кроссинг и показать ей связь Мира и Рехана. Держу пари, ей это покажется очень интересным.

— Я позвоню ей сегодня.

— Хорошо. Однако держи наши источники и методы при себе.

— Понятно.

— Джек! Что бы ты ни делал, не упоминай, что ты только что вернулся из Парижа.

Конференц-зал разразился усталым смехом.

23

61-летняя Джудит Кокрейн взяла напрокат машину со встроенным GPS-навигатором, но не стала настраивать его на сорокамильную поездку из Колорадо-Спрингс. Она хорошо знала дорогу к шоссе 67 штата, поскольку много раз бывала здесь в гостях у своих клиентов.

Ее арендованный "Крайслер" свернул с Южной Робинсон-авеню, и она остановилась у первых ворот тюрьмы Флоренс. Охранники знали ее в лицо, но все же внимательно просмотрели ее документы и удостоверение личности, прежде чем пропустить.

Адвокату было нелегко встретиться с клиентом во Флоренс; еще труднее было встретиться с клиентом, размещенным в отделении H, а с клиентом из "13-го отдела" было вообще практически невозможно встретиться лицом к лицу. Кокрейн и Прогрессивная конституционная инициатива находились на более поздних стадиях подготовки судебного иска для решения этой проблемы, но пока ей приходилось играть по правилам.

Как одна из самых постоянных посетительниц ADX Флоренс, Джудит приехала подготовленной. Она носила с собой сумочку, в которой не было бы ничего ценного, потому что ей пришлось бы оставить ее в шкафчике, и она не смогла бы войти со своим ноутбуком или мобильным телефоном, потому что их у нее немедленно отобрали бы, если бы они и были при ней. Она знала, что нужно надеть удобную обувь, потому что предстояло пройти пешком от административного блока до камеры своего заключенного, преодолев сотни ярдов коридоров и крытых дорожек на открытом воздухе, и она позаботилась о том, чтобы одеться в особенно консервативный брючный костюм, чтобы надзиратель не отказал ей во входе из-за нелепого обвинения в провокационном наряде.

Она также знала, что ей предстоит пройти через рентгеновские аппараты и сканеры всего тела, поэтому следовала тюремным правилам для посетителей и носила бюстгальтер без косточек.

Она проехала мимо будки охранника, мимо длинной, высокой стены. Она повернула на юг и проехала через более отдаленные ворота, и пока ехала медленно, ей встретилось больше сторожевых вышек, дробовиков, штурмовых винтовок, немецких овчарок и камер наблюдения, чем она могла сосчитать. Наконец она заехала на большую полупустую парковку перед административным крылом. Позади нее, у въезда на стоянку, из планок в бетоне торчал ряд ярко-желтых шипов с гидравлическим приводом. Она не уйдет, пока здешняя охрана не будет готова к ее отъезду.

У дверей машины Джудит Кокрейн встретила женщина-охранник, и они вместе прошли через ряд охраняемых дверей и коридоров административного крыла тюрьмы. Между ними не было никакого разговора, и охранник не предложил помочь гораздо более пожилой женщине донести ее портфель или вытащить сумку с ноутбуком.

— Прекрасное утро, - сказала Джудит Кокрейн, когда они шли по чистому белому коридору.

Охранник проигнорировал ее замечание, но продолжал профессионально вести за собой.

Большинство охранников ADX Флоренс были невысокого мнения об адвокатах, защищавших заключенных, содержащихся здесь.

Кокрейн было все равно, она могла сама тащить свои сумки, и она давно решила, что предпочитает компанию заключенных тюрем строгого режима охране, которая, по ее мнению, была всего лишь необразованными головорезами.

Ее мировоззрение было столь же мрачным и жестоким, сколь и простым. Тюремные охранники были похожи на солдат, которые были похожи на полицейских, которые были похожи на любого федерального агента, владеющего оружием. Они все были плохими парнями.

После окончания учебы и сдачи экзамена в калифорнийской коллегии адвокатов Джудит Кокрейн была нанята Центром конституционных прав, юридической группой, специализирующейся на гражданских правах.

После этого она проработала в Американском союзе защиты гражданских свобод дюжину лет, а затем еще несколько в Хьюман Райтс Вотч. Когда Пол Ласка финансировал разработку Прогрессивной конституционной инициативы, он лично пригласил ее присоединиться к хорошо финансируемой либеральной группе судебной защиты. Ему не пришлось слишком усердствовать, чтобы заполучить ее; Кокрейн была в восторге от того, что устроилась на работу, которая позволяла ей выбирать случаи самостоятельно. Почти сразу после создания организации произошли теракты 11 сентября 2001 года, и для Джудит Кокрейн и ее коллег это означало нечто поистине ужасное. Она знала, что на горизонте маячит охота на ведьм со стороны американского правительства: христиане и евреи против мусульман.

На протяжении более чем полудесятилетия Кокрейна просили выступить в сотнях телевизионных программ, чтобы рассказать о пороках правительства США. Она выступала так часто, как только могла, продолжая защищать своих клиентов.

Но когда президентом был избран Эд Килти, Джудит Кокрейн внезапно оказалась в черном списке. Она была удивлена, что телеканалы, похоже, не так сильно заботились о гражданских правах, когда Килти и его люди руководили ФБР, ЦРУ и Пентагоном, как во времена правления Райана.

В эти дни, когда Килти была в Белом доме, у Кокрейн было столько времени, сколько ей было нужно для работы над своими делами. Она не была замужем, не имела детей, и работа была ее жизнью. У нее сложилось много близких личных отношений со своими клиентами.

Отношения, которые никогда не могли привести ни к чему большему, чем эмоциональная близость, поскольку практически все ее клиенты были отделены от нее окнами из оргстекла или железными решетками.