Когда поют цикады - Стивен Амидон

– Как Габриэлла? – осведомился тот.

– Еще слаба, но в целом лучше.

– Рад слышать.

– Спасибо. Признателен за ваше участие.

На этом вежливый разговор вроде бы и должен был завершиться. Оливер Пэрриш – человек занятой. Долг хозяина он выполнил. Однако мужчина и не думал прощаться.

– Мне крайне неприятно говорить об этом, но я хотел бы довести до вашего сведения то обстоятельство, что из нашего дома пропадают кое-какие лекарственные препараты.

– Так, – изрек Патрик, немедленно сообразив, к чему клонит собеседник. «Только не это!» – мелькнуло у него.

– И пропажу лекарств мы можем объяснить единственно тем, что их взяла Габи.

– Понимаю. Что ж, я поговорю с ней.

– Послушайте, Патрик, возможно, я позволяю себе лишнее, но подобное нынче не такое уж и редкое явление. Встречается даже у моих коллег и клиентов. И, насколько могу судить, раннее вмешательство представляется наилучшей стратегией.

Патрик молчал, внутренне содрогаясь от стыда.

– Если хотите, я могу связать вас с людьми, которые способны реально помочь. Их учреждение под Стокбриджем, и они успешно используют передовые технологии.

Патрик знал, что их разговор может слушать сотня человек, и девяносто девять из них только и услышат, как благонамеренный влиятельный человек предлагает помощь ближнему, оказавшемуся в нужде. Один отец другому. Вот только Патрик был сотым. Он не испытывал ни благодарности, ни утешения. Он чувствовал унижение. Как будто его жалкие потуги в отцовстве исправляет знаток с безупречной женой, замком на холме и сыновьями – кандидатами в интеллектуальную элиту страны. Он промямлил благодарности и повесил трубку.

Когда он вернулся домой, Габи была в своей комнате. Паника отступила, однако после обострения девушка еще больше замкнулась в себе. Она сидела в кровати, подтянув ноги, на коленях у нее балансировал ноутбук. Пока Патрик излагал претензии Оливера, она на него даже не смотрела. Затем воцарилась тишина.

– Ну? – не выдержал в конце концов он.

– Скотти только что меня бросил.

– Вот как?

– Сказал, что его родители решили, будто так будет лучше.

Никогда еще она не выглядела такой беспомощной. Ни в детстве, ни в младенчестве.

– Ну что со мной не так? – едва ли не вскричала она.

Пронзившая Патрика боль была невыносима. Он пробурчал какое-то дурацкое утешение и попятился прочь из комнаты. Внизу приготовил себе выпивку и еще больше разозлился на Пэрришей. Впрочем, даже тогда он осознавал, что гневается несправедливо. Оливер и Селия поступали так, как на их месте поступил бы любой другой родитель: они защищали своего ребенка. Но легче от этого не становилось. Его дочь, его семью гнали прочь. Скидывали с высот, которых они наивно пытались достичь.

Конечно же, Пэрриши едва ли воплощали собой худшее из зол. Но они первые обошлись с Габи так, будто она являла собой какого-то пригородного суккуба, стремящегося совратить их детей. Люди просто отказывались принимать тот факт, что его дочь больна. Считали, что она слаба как личность. Что ей недостает силы воли или моральной устойчивости. У них в голове не укладывалось, что страдания ее происходят из расстройства синаптических связей, над чем она, разумеется, была не властна. И ее держали за порочную эгоистку. В честь бедняги Рика Бондуранта назвали пятикилометровку, а Габи если и вдохновила на какой забег, то лишь до дверцы машины. И хотя с течением времени Патрик перестал реагировать на подобное отношение к дочери, он так никогда и не простил Пэрришам их посыл: «Твой ребенок не чета моему. Она плохая. Следи, чтоб она держалась от моего сына подальше».

По завершении разговора с Лили он проверил последние новости. Виртуальная земля полнилась слухами, что в ночь на вторник в доме Бондурантов присутствовал не только Джек Пэрриш, но и еще одна девушка. Очевидно, ушли они оттуда задолго до совершения преступления. И на данный момент, по сути дела, давали свидетельские показания против Кристофера, по поводу чего в сети сокрушалось немалое число их сверстников.

Патрик выбрался из постели. Ему еще нужно было спланировать день – ладно, половину дня. Из дел на сегодня предстояли визиты парочки клиентов, кое-какие звонки и анализ рынков. Он понимал, что нужно просто уволиться. Душа у него не лежала к работе уже несколько месяцев – а то и лет. Совсем скоро к душе присоединится и рассудок. Однако лучше будет, если его вытурит Грифф. Так Патрик гарантированно обеспечит себя продлением медицинского страхования на целых девять лет. Он все еще должен заботиться о Лили и Сэме, пускай они и отдаляются от него все больше и больше.

Однако перед отправлением в контору Патрику необходимо было усмирить копошащуюся под кожей колонию тараканов. Его обычным утренним напитком являлась водка с водой, приправленная пакетиком шипучего витамина С. Увы, из необходимых ингредиентов на данный момент у него наличествовала лишь вода. Что ж, тогда восстанавливаться придется с помощью виски.

Процедуру важно было проделать правильно. Он налил стакан «Сантори» и расположился над раковиной. Сделав глубокий вздох, залпом выпил всю порцию. В глотке немедленно вспыхнул пожар, который быстро распространился до желудка. Противопожарная система организма отреагировала выбросом пота на каждом квадратном сантиметре кожи. Мужчина согнулся над раковиной, изо всех сил вцепившись в ее край из нержавеющей стали, словно заключенный во время ректального обыска. И потом стоял и совершенно не двигался. Держался как мог. Первые тридцать секунд были критическими. Если за это время его не вырвет, все в порядке.

Патрика не вырвало.

После дополнительной стопки виски он влил в себя кофе, поводил электрической бритвой по физиономии и забрался под душ. Потоки горячей воды и алкоголь вызвали кратковременное ощущение головокружительной ясности – вроде той, насколько представлялось Патрику, что испытывает падающий в колодец.

Второй раз за утро его опустошенный разум посетили мысли о Даниэль. Когда прошлым вечером она внезапно появилась из темноты, он решил, что сейчас последуют обвинения в вуайеризме, той или иной степени невменяемости, а то и вовсе в причастности к убийству. Но ей всего лишь требовалась помощь. Его подмывало рассказать женщине об увиденном среди деревьев, однако проблема заключалась в том, что он так и не понял, что же там увидел.

Кроме того, рана Даниэль еще слишком кровоточила, чтобы она вникла в подобную потрясающую новость. Ее ожидал долгий и изнурительный путь. Вдобавок ко всему прочему, ей сейчас здорово доставалось в сети. Мол, не очень-то она походит на скорбящую мать. Видок-то у нее вызывающий. Слишком много туши на ресницах, словно их