Смерть в «Ла Фениче» - Донна Леон

На площадке у выхода из коридора творилось невообразимое. Множество людей в сценических костюмах сновало туда-сюда, поглядывая на дверь гримерки, — по жадному огоньку в их глазах комиссар понял, что новость уже успела распространиться. Он наблюдал, как она расходится все дальше: как голова приникает к голове, а потом поворачивается в сторону коридора, по направлению к двери, за которой скрывается то, о чем пока можно только догадываться. Неужели им так хочется поглазеть на труп? Или просто нужно о чем-то поболтать завтра за стойкой бара?

Когда он наконец вернулся к синьоре Веллауэр, с ней уже были двое, мужчина и женщина, оба значительно старше нее. Женщина стояла на коленях, обняв молодую вдову, теперь рыдающую не таясь. Полицейский подошел к Брунетти.

— Я же сказал — пусть уходят, — ответил тот.

— Прикажете мне пройти с ними, синьор?

— Да. Вам сказали, где она живет?

— Около Сан-Моизе, синьор.

— Хорошо. Это недалеко, — проговорил Брунетти и добавил: — Не давайте им ни с кем говорить, — он имел в виду журналистов, они наверняка уже обо всем прослышали, — И не выходите через служебный подъезд, постарайтесь как-нибудь пробраться через театр.

— Есть, синьор, — ответил полицейский и отсалютовал так браво, что Брунетти даже пожалел, что санитары этого не видят.

— Синьор? — послышалось за спиной, и комиссар обернулся— это был капрал Мьотти, младший из троих полицейских, прибывших вместе с ним.

— Что такое, Мьотти?

— У меня тут список всех, кто тут находился в этот вечер: хор, оркестранты, рабочие сцены, исполнители.

— Сколько всего?

— Больше сотни, синьор, — вздохнул капрал, словно извиняясь за сотни часов работы, которые сулил шефу его список.

— Что ж, ладно, — сказал Брунетти, решив пока что о списке не думать. — Сходите теперь к portiere и узнайте, какой у них порядок пропуска через турникет. Какие для этого нужны документы? — Капрал черкнул что-то в записной книжке, а его шеф тем временем продолжал: — Как еще можно сюда проникнуть? Можно ли пройти за кулисы из зала? С кем он пришел сегодня вечером? Кто заходил к нему в гримерку во время спектакля? И кофе, откуда он — из буфета или еще откуда-нибудь? — Он замолчал, задумавшись. — И попробуйте что-нибудь узнать насчет писем там, звонков и прочего.

— Это все, синьор?

— Позвоните в квестуру, пусть свяжутся с полицией Германии, — и, не дав Мьотти возразить, распорядился: — Скажите им, пусть вызовут переводчицу с немецкого — как ее?

— Болдаччи, синьор.

— Да. Скажете, чтобы ей позвонили, а она пусть свяжется с немецкой полицией. Ничего, что поздно. Скажете, пусть она затребует полное досье на Веллауэра. Если можно, к завтрашнему утру.

— Да, синьор.

Брунетти кивнул. Капрал отдал честь и с записной книжкой в руке устремился к лестнице, ведущей к служебному выходу.

— И еще, капрал, — обратился Брунетти к его удаляющейся спине.

— Да, синьор? — отозвался тот, остановившись уже на верхней ступеньке лестницы.

— Вы уж там повежливей.

Мьотти кивнул, крутанулся на каблуках и был таков. Тот факт, что можно сказать это подчиненному и тот не обидится, заставил Брунетти в очередной раз порадоваться, что его вернули в Венецию после пяти лет службы в Неаполе.

Хотя последние хлопки и крики «Браво!» смолкли минут двадцать назад, толпа за кулисами расходиться не спешила. Те немногие, что явно имели выраженную склонность к более или менее осмысленным действиям, ходили среди остальных, собирая у них реквизит — части костюма, пояса, трости, парики. Какой-то мужчина буквально перед самым носом Брунетти пронес нечто очень похожее на мертвого пушного зверька. Присмотревшись, комиссар понял, что это — охапка женских париков. На другом конце сцены появился Фоллин, тот самый полицейский, которого он посылал вызвать судмедэксперта. Фоллин подошел поближе и обратился к Брунетти:

— Я подумал, вы захотите побеседовать с певцами, синьор, и попросил их подождать наверху. И директора тоже. Кажется, им это не очень понравилось, но я объяснил, что случилось, и они согласились. Хотя им это все равно не нравится.

Оперные певцы, Брунетти поймал себя на том, что произнес про себя это словосочетание, и повторил: оперные певцы.

— Похвально. Где они?

— Наверху, синьор, — Фоллин указал на короткий лестничный пролет, ведущий на самый верхний этаж театра, и протянул Брунетти сегодняшнюю программку.

Пробежав ее глазами и узнав пару имен, Брунетти направился к лестнице.

— Кто из них больше всех нервничает, Фоллин? — спросил Брунетти, когда они поднялись на верхнюю площадку.

— Сопрано — синьора Петрелли, — ответил полицейский, указывая на дверь в самом конце коридора, ведущего вправо.

— Хорошо, — отозвался Брунетти и повернул влево. — Значит, синьору Петрелли мы оставим на закуску. — И, увидев улыбку Фоллина, невольно подумал, какое впечатление при первой встрече произвели друг на друга ретивый полицейский и сердитая примадонна.

«Франческо Дарди — Жорж Жермон» — гласил отпечатанный прямоугольник, прикнопленный к двери гримерной — первой по левую руку. Брунетти не успел стукнуть в эту дверь второй раз, как оттуда раздалось громкое: «Avanti!»[10]

За маленьким столиком перед зеркалом разгримировывался тот самый баритон, чье имя входило в число известных Брунетти. Франческо Дарди оказался невысоким мужчиной с объемистым брюшком, упиравшимся в гримерный столик, когда певцу приходилось наклоняться к зеркалу.

— Прошу прощения, синьоры, что не встал вам навстречу, — проговорил он, аккуратно удаляя черный контур с левого глаза.

Брунетти в ответ лишь молча кивнул. В следующий миг Дарди оторвался от зеркала и посмотрел на вошедших:

— Да? — и тут же вернулся к прерванному занятию.

— Вы уже знаете, что произошло? — начал Брунетти.

— Вы насчет Веллауэра?

— Да.

Не удовлетворившись столь односложным ответом, Дарди отложил полотенце и обратился к полицейским:

— Могу я вам быть полезен, синьоры? — адресуясь главным образом к Брунетти.

Польщенный Брунетти любезнейшим образом улыбнулся:

— Полагаю, да!

И заглянул в программку, зажатую в руке, как бы припоминая, кто перед ним:

— Синьор Дарди, вы, по-видимому, уже слышали, что сегодня вечером скончался маэстро Веллауэр.

Певец признал этот факт легким кивком головы. Брунетти продолжал:

— Мне хотелось бы узнать от вас как можно больше о сегодняшнем вечере — о том, что происходило в течение первых двух действий оперы. — Он сделал паузу, Дарди снова кивнул, но и теперь ничего не сказал. — Вы сегодня вечером разговаривали с маэстро?