Страсти-мордасти рогоносца - Дарья Донцова

Гелена Валентиновна покачала головой.

– Я представила себя на ее месте: муж погиб страшной смертью, я с ним поругалась, и теперь уже не помириться, надо заниматься похоронами, сейчас вернусь домой, а там чашка супруга, его одежда, половина кровати ночью пустая… Жуть! Ну и сказала Ткачевой: «Тонечка, переночуйте сегодня в гостинице бесплатно. Подумайте спокойно, к кому за помощью и поддержкой обратиться можете, позвоните этим людям, пусть они вас завтра заберут». Она согласилась. Я попыталась накормить ее ужином, но Ткачева плохо себя чувствовала, голова у нее кружилась, ноги дрожали. Я вызвала к ней нашего доктора, та измерила давление. Слегка высоковатое оказалось, но совсем не страшно. У меня очень хороший врач, завотделением в московской клинике. Вернее, у меня несколько медиков работает, они по очереди дежурят. В тот день была Валентина Николаевна, она посидела около Антонины, пока та не уснула, а потом зашла ко мне: «Сильный стресс у женщины, – сказала она. – Я посоветовала вдове завтра обратиться к своему врачу. Она сказала, что такового у нее нет, и я пригласила Ткачеву в нашу клинику».

Родионова сделала глубокий вдох.

– А утром горничная нашла Антонину мертвой. И понеслось!

Хозяйка отеля махнула рукой.

– Кончину Тихона мне от других гостей скрыть удалось. Собственно, это не трудно было – постояльцы по своим коттеджам сидят, другими гостями не интересуются. А с Антониной иначе вышло. Я опять вызвала Федора Кузьмича, попросила его решить проблему. Панкин никогда меня не подводит – тело незаметно увезли в морг. Через день Федор мне позвонил и сообщил, что ничего странного в смерти вдовы нет – инфаркт, женщина не перенесла смерть любимого мужа. Я выдохнула, велела вещи Ткачевых собрать, коттедж помыть, приготовить его для других гостей. А утром нагрянула полиция. Вернее, сначала приехал паренек, попросил показать ему номер, который занимала умершая пара. Узнал, что там все вычищено, санузел простерилизован, и укатил. А потом уже двое прибыли из местного отделения и давай на меня наезжать. Почему комнаты отдраили? Что скрыть хотели? Зачем вещи мужа и жены упаковали? Кто разрешил мусор выкидывать? Я позвонила Панкину, тот незамедлительно примчался, но эти хамы разумных доводов адвоката не слушали, сыпали вопросами. Потом решили побеседовать с другими постояльцами. Я им попыталась объяснить, что никто про Ткачевых ничего не расскажет, они не общались с другими гостями. Куда там! Мне приказали: «Вызывайте всех в столовую, устроим собрание».

Гелена стиснула губы и повернулась к Ивану Никифоровичу.

– Понимаете?

– Неудачный для вашего бизнеса день, – заметил шеф.

– Да просто смертельный! – воскликнула Родионова. – Ко мне приезжает особый контингент – люди, не желающие светиться, в основном постоянные клиенты. Если собрать их в общем зале, это же катастрофа будет, более они в «Лесной парадиз» не сунутся. У дурных вестей быстрые ноги, о том, что в моем отеле умерла женщина, а полиция устроила массовый допрос, тут же станет известно.

Я попыталась успокоить Гелену.

– Ваши клиенты не станут говорить, где отдыхали, они заинтересованы в сохранении тайны так же, как вы. Даже больше вас.

Лицо и шея Родионовой покрылись розовыми пятнами.

– Все равно протечет. Не дай бог, желтая пресса заинтересуется. Но хуже всего то, что от меня уволились сразу две горничные. Я пыталась их удержать, ведь найти нужную для моего бизнеса прислугу очень сложно, предложила повышение зарплаты. И обе отказались. Одна заявила: «Все знают, что Ткачеву отравили. Иначе почему вы Никиту уволили?» А я, как назло, на самом деле в тот день, когда ездила с Антониной на опознание, рассчитала шеф-повара. Но это было сделано по его желанию, Никита меня об уходе за два месяца предупредил. У плиты сразу встал другой человек. Никто из персонала о замене заранее не знал, просто так совпало, что это в тот печальный день произошло. Но служащие начали перешептываться, они всерьез решили, что постоялице яд подлили. Глупость несусветная… Иван Никифорович, помогите! Человек, который меня к вам направил, сказал, что вы все можете.

Шеф сделал отрицательный жест рукой.

– Нет. И сомневаюсь, что на свете существует хоть один человек, который может все. Сформулируйте, что вы хотите от нас?

Гелена Валентиновна заломила руки и зачастила:

– Развейте глупые слухи об отравлении, но главное, защитите меня от местной полиции. Когда мерзавцы поняли, что я не хочу трубить общий сбор постояльцев, они насели на меня, стали требовать книгу регистрации. А там… Понимаете, я почти всех клиентов не первый год знаю, у меня есть их контакты. Никто из них не хочет показывать свой паспорт на ресепшен… и я… я…

– Записывали в гроссбух фальшивые данные? – предположила Аня Попова, сидевшая около меня. – Не смущайтесь, так многие владельцы мотелей делают.

– У меня прямо истерика случилась, – всхлипнула Родионова, – реально плохо стало, голова закружилась. Потом возник еще один полицейский, старше по чину. Он прежних выгнал, очень ласково со мной заговорил, пообещал шум не поднимать и вообще дела не заводить, но поскольку смерть Антонины подозрительна, то…

Гелена замолчала.

– То кое-кому придется ему заплатить, короче – давайте деньги, – договорил за нее Александр Викторович.

– Злой и добрый полицейский – старый, но хорошо работающий прием, – поморщилась Аня.

Родионова молитвенно сложила руки.

– Пожалуйста, пожалуйста, займитесь сами смертью Антонины! Там и делать-то нечего, главное – отгоните от меня жадных шакалов. Вам я верю, вы не станете болтать о моем отеле. Вам могу дать список клиентов, знаю: никто не будет их шантажировать. Предоставлю и координаты служащих. Вот, здесь горничные, повар, эскорт-служба, все-все-все. Обратите внимание на возраст – никого моложе восемнадцати. Да, у меня особый отель, но я не нарушаю закон. Докажите, что никто из наших сотрудников в смерти Ткачевых не виноват.

Посетительница зашмыгала носом.

– Умоляю вас!