Общество "Сентябрь" - Чарльз Финч

Еще на подножке экипажа Ленокс услышал игру на фортепиано и чистый мелодичный голос.

Пела и играла Тото. В музыке была она вся: порывистая, несерьезная, великодушная, пылкая. Он не сразу решился прервать ее игру, проклиная свой несвоевременный приезд, но — что делать — завтра папки в кабинете Эдмунда уже не будет.

— Чарлз! — воскликнула она. — Видишь, как легкомысленно мы проводим время!

— Ребенок слышит чудесные звуки, и ему это на пользу. А где Джейн?

Тото состроила сердитую гримасу.

— Вот именно, где она? Загадочная как сфинкс и все время в разъездах. Надо бы приковать ее цепями к пианино. А как твое дело?

Ленокс обернулся к Мак-Коннеллу.

— Вообще-то я здесь из-за него. Ты не мог бы съездить в офис моего брата, чтобы ознакомиться с одним документом?

Просьба явно огорчила Тото, но Мак-Коннелл кивнул:

— Конечно. Что за бумаги?

Ленокс вкратце рассказал о странных совпадениях в гибели Уилсона и Пейсона.

— Но до конца я не уверен, мне хотелось бы знать твое мнение.

— Поеду прямо сейчас.

— Ты меня очень обяжешь. Мне тоже пора, давай я тебя подвезу.

— Прекрасно.

Уже в экипаже Ленокс добавил:

— И спасибо еще раз, что написал Арлингтону. Он решил сделать так, чтобы досье попало ко мне официально, а не частным порядком. Очень предусмотрительно, на мой взгляд.

— Не стоит благодарности, Чарлз. Как тебе Арлингтон?

— Очень понравился. Ничего не скрывает. Говорит что думает.

Через несколько минут они доехали до Вестминстерского аббатства, и Ленокс спросил, прощаясь:

— Может, заедешь ко мне потом?

— Хорошо. Раз ты говоришь, документ совсем короткий, значит, буду у тебя через полчаса.

— Жду тебя.

Дома, проверяя почту, Ленокс заметил конверт от Грэхема — тот прислал отчет о действиях Хетча за последнее время. Грэхем писал:

Мистер Ленокс, после Вашего отъезда, как Вы и просили, я не спускал глаз с профессора Джона Хетча. С сожалением сообщаю, что ничего выходящего за рамки законности он не совершал; его распорядок дня крайне однообразен: места, где он бывает, ограничиваются кабинетами Линкольн-колледжа, лабораторией и лекционным залом. Я продолжаю наблюдения, но надежд на существенные перемены крайне мало. Если других указаний не будет, завтра я вернусь в Лондон.

Конечно же, Грэхему лучше вернуться. Ленокс сокрушенно вздохнул: если за убийством Джорджа Пейсона стоит Лайсандер и общество «Сентябрь», то какого же черта! Что такого знает, но не говорит Хетч? И где, в конце концов, Билл Дабни?

Гудсон тоже прислал несколько строчек, но, несмотря на краткость, его новости были самыми обнадеживающими за последние несколько дней.

Нашли место разбивки маленького лагеря, почти у самого луга, ярдах в ста к югу, в густой роще. По всем признакам, стоянка покинута несколько дней назад. Обнаружено: остатки еды, прядь ярко-рыжих волос и широкая ровная полоска пепла. Подумал, последние пункты могут Вас заинтересовать. Сообщите, есть ли что-нибудь новое? След Кентербери мы потеряли, и от Дабни ни слуху ни духу. Гудсон.

Ленокс не успел еще хорошенько все обдумать, как услышал стук в дверь: приехал Мак-Коннелл.

На докторе сухой нитки не было. Смущенно улыбаясь, он показал рукой на поднос с чайником.

— Как думаешь, можно мне тоже чашечку? В данный момент для меня нет ничего лучше горячего чая.

Подоспела Мэри с полотенцем, и после определенных усилий доктор перестал напоминать промокшего щенка.

— Садись к огню, — пригласил его Ленокс. — Тебе с молоком, но без сахара, да?

— Правильно.

Ленокс убрал стопку книг с обычно ненужного второго кресла, и друзья устроились друг напротив друга.

— Так я не ошибся? Я имею в виду досье.

— О нет, — уверил его Мак-Коннелл, доставая из кармана фляжку и с хитрой улыбкой делая глоток. — Ты абсолютно прав. Двух мнений быть не может. Разве что в полку проводились учения по отработке общих навыков самоубийства. Но если это не так — и Джордж Пейсон, и Питер Уилсон были убиты.

Ленокс знал, к какому выводу придет доктор, но все равно содрогнулся.

— Убиты?

— Ясно как день. К тебе я заехал первым, а после хочу встретиться со следователем, проводившим дознание по делу Уилсона. Интересно, что скажет он.

— Если можно, повремени с этим. Чуть-чуть.

— Почему.

— Еще день-два — от силы неделю, — и спрашивай кого угодно, а сейчас мне меньше всего хочется, чтобы следователь снова вызывал Дэниэла Марана и остальных членов чертова общества, устанавливал, где каждый из них находился в тот уик-энд, а главное — расспрашивал о Джордже Пейсоне.

Мак-Коннелл кивнул:

— Да, ты прав. Господи, до чего зловещая картина складывается.

— Вот именно — зловещая.

— Новостей из Оксфорда пока нет?

— Есть. Им удалось найти место неподалеку от луга Крайст-Черч, где прятались Пейсон и Дабни.

Ленокс протянул другу письмо Гудсона.

— Все весьма убедительно и в то же время лишено всякой логики. Какое дело «Сентябрю», что двадцать лет спустя сын Джеймса Пейсона изучает историю, сидя в безобидном колледже? Ведь дело именно в Пейсоне, не так ли? Его убили, он связующее звено, к нему в Оксфорд приезжал Лайсандер. И однако, однако…

— Скоро все прояснится, вот увидишь, — подбодрил Мак-Коннелл, возвращая письмо.

— Полагаю, ты прав. Кстати, как там Джейн? Держится?

— Когда стреляют в твою горничную — кто угодно выйдет из равновесия, но Джейн, надо сказать, держится замечательно.

Они поговорили еще немного, затем Мак-Коннелл поднялся и сказал, что ему пора. Ленокс видел, что он торопится домой, к жене, которая ждет ребенка, — и завидовал ему.

— Извини, что вытащил тебя из дома, но из кабинета Эдмунда папку нельзя было…

— Нет-нет, перестань, я очень рад, что эти документы попали мне в руки. Самый замысловатый способ убийства из всех, что я знаю. И кстати, что ты думаешь о недостающей странице? В досье Пейсона, я хочу сказать.

— Какой недостающей странице?

Мак-Коннелл уже стоял в дверях, но при этих словах резко повернулся к Леноксу.

— Ты же не мог не заметить, что в папке Пейсона была третья страница. В папке из военного министерства, вернее.