Тонкий лед - Пейдж Шелтон

знакомы? Или он связан с нашим прошлым? – Версии мелькали одна за другой. У Брукса был зуб на моего деда? На маму, которая никогда не лезла за словом в карман и всегда говорила, что думает? Или на меня? Я знала его еще до того, как стала Элизабет Фэйрчайлд? Он был знаком с Бет Риверс?

– Я не знаю, Бет. Правда не знаю. Но выясню, даже если… – В конце фразы напрашивалось «даже если это последнее, что я сделаю в своей жизни». Я была рада, что мама не стала произносить эту избитую фразу.

– Ты дашь мне шанс попробовать?

– Я не знаю, мам. Он монстр. Он опасен даже для тебя. Не могу обещать, что не скажу Мэйджорс о том, что Стеллану знакомо его имя. Не удивлюсь, если он сам в итоге ей скажет. Он верен нашей семье, но он еще и служитель закона. У него есть обязанности.

Я склонялась к мысли, что из уважения к деду и его наследникам Стеллан выполнит любую просьбу моей матери, но сама затея была чистым безумием.

– Ладно. На сегодня хватит. – Мама закашлялась. Кашель был нехороший, но так продолжалось уже много лет без каких-либо изменений. Затем она сказала: – Я хочу тебя навестить, но, пока чую вонючий след этого Брукса, никуда не уеду. Если не смогу найти его в ближайшее время, то приеду.

Я знала, что после этих слов буду за нее волноваться, и мысль эта совершенно не радовала, но убедить ее передумать было не в моих силах. Я всю жизнь играла в эту игру и не могла теперь позволить себе постоянно думать о том, в какие ситуации она ввязывается. Возможно, все дело в моем богатом воображении, но с таким поведением матери постоянно беспокоиться о ней было несложно.

А еще я не хотела, чтобы она сюда приезжала. Ее слишком много для такого маленького городка и даже для всей Аляски. Я люблю ее и буду заботиться о ней до конца, но нам совсем не обязательно проводить время на общей территории в сто квадратных миль. Вот об этом я сказать ей не могла.

– Ладно. Поговорим об этом, когда придет время. Может, мне не придется надолго тут оставаться.

– Хорошо.

Мы обе молчали, не желая прерывать звонок. В этом плане мы обе были немного эмоциональными калеками: не хотели разговаривать друг с другом, но и трубку вешать не хотели. Если бы дедушка нас сейчас видел, он непременно закатил бы глаза к небу.

– Я еще хотела кое о чем с тобой поговорить.

– Я слушаю.

– Здесь произошел несчастный случай, и местный полицейский считает, что это не могло быть самоубийством. Я могу обсудить с тобой детали?

– Да, черт побери! Я определенно за. – В трубке раздался звук щелчка спички по коробку, и, пока я рассказывала маме о Линде Рафферти, она то и дело выдыхала дым через сложенные трубочкой губы.

– Расположение следов крови может рассказать только часть истории, – отметила она, когда я закончила. – Похоже, судмедэксперт очень хотела поскорее закончить. Слишком все быстро.

У Милл не было профессионального образования в области расследований, но она была дочерью полицейского и женой пропавшего мужчины, которого жаждала найти. За свою жизнь она многому научилась.

– Здешний полицейский считает точно так же.

– Если от нее не было записки, то это нужно проверить. Я понимаю, почему он не хочет закрывать дело.

– Именно. Он знает этих людей, даже если жертва не слишком распространялась о своем прошлом.

– Как раз там и надо искать ответы – в ее прошлом. Но для этого необходимо знать, кто она. Я уверена, полиция уже это выясняет.

– У тебя есть идеи? Как еще это можно узнать?

– Старый добрый шпионаж, разумеется. Если есть возможность, постарайся осмотреть ее дом сама. Уверена, тамошний начальник хорошо делает свою работу, но ты смотришь другими глазами. С твоей подготовкой ты можешь заметить то, что он даже не посчитает относящимся к делу.

– Думаю, он уважает мое мнение, но вряд ли позволит мне обыскать дом.

– Ну тогда, если ты уверена, то можешь попробовать сама найти способ это сделать. Только будь осторожна.

Я понятия не имела, сколько мест маме удалось вот так «обыскать» самой, но знала, что пару раз ее ловили в домах людей, которые покупали у моего отца чистящие средства. И ей всегда удавалось уговорить всех и выйти сухой из воды. Я так не умею.

– Я подумаю над этим. – Я снова сделала паузу, но небольшую. – Есть новости про отца?

– Нет, мэм, старый лис пока на заднем плане. Но ненадолго.

Неужели Леви Брукс станет для нее настолько важным, что она, наконец, бросит разыскивать отца? Если так, то это будет светлым пятном во всей этой мрачной и запутанной истории. И все же я не думала, что что-то может отвлечь маму навсегда.

Пора было прощаться.

– Мам, шли мне письма, хорошо? Здесь связь не всегда работает, да и тебе не придется постоянно ездить к этой будке. Посылай новости на почту. И я буду делать так же.

– Договорились, малышка. Я работаю сутками по двадцать пять часов, ты ведь знаешь?

Я вздохнула:

– Будь осторожна, мама. Пожалуйста.

– Всегда.

Как оно часто бывало, разговор закончился шипящим звуком тлеющей сигареты.

Глава двадцать третья

Оглядев комнату, я внезапно поняла, что моя мама в жизни не купила ни одного мотка пряжи. Разумеется, я знала о рукоделии, в нашем маленьком городке многие этим увлекались, но Милл всегда предпочитала ехать куда-то ночью по бесконечной темной дороге под аккомпанемент кантри и курить сигареты, а не заниматься чем-то подобным. Так что мысль о рукоделии даже не приходила мне в голову.

Учитывая такой опыт и некоторые предубеждения, я была искренне удивлена, увидев, какое количество совершенно разных людей увлекались вязанием или стремились ему научиться.

Общественный центр был местом примечательным. Хотя для здания со словом «общественный» в названии оно было здорово запрятано в лесном массиве, и мне пришлось приложить усилия, чтобы его найти. Сначала я свернула на «третью левую», но в конце размокшей дороги ничего не было. Оказалось, мне нужно было проехать дальше и свернуть направо. Поначалу я проклинала Виолу за указания, но потом вспомнила, что она как раз предупреждала не сворачивать влево, а не говорила, что туда нужно ехать. Пикап, оснащенный новыми покрышками, справился с поездкой, и я успела как раз вовремя, да и кнопка управления радио выпадала всего два