Идеальная девушка - Рут Уэйр

class="p1">– Как? Она что, заставляла тебя спать с ней? – Ханна даже не пытается скрыть сомнение. Слишком уж удобная отговорка. Эйприл вряд ли требовалось кого-либо шантажировать, чтобы вынудить с ней переспать. Кандидаты выстраивались в очередь.

Райан погрустнел.

– Я понимаю, о чем ты думаешь. И ты права – я мог остановиться в любую минуту, если бы захотел. У меня был выбор. Всякий раз, когда она звонила, присылала эсэмэску или делала явные намеки после закрытия паба, шепча «Уилл сейчас занят», я мог отказаться. Просто видишь ли… чертовски трудно отказать приятельнице, у которой на телефоне в быстрый набор вбит номер твоей девушки. Я знаю, что вел себя дерьмово, но… нет, не буду сочинять. Я хотел трахаться с Эйприл. И трахался. Понимая, что она будет хранить тайну так же, как и я сам.

В глазах Райана читается ненависть к себе, ненависть и отвращение. Ханна наконец понимает, или ей кажется, что понимает: антипатия Райана к Эйприл была неподдельна, но не потому, что та была богата, красива и жила на всем готовом. Или, по крайней мере, не только потому. Райан ненавидел ее из-за того, что их связывало.

– Так что насчет беременности? – спрашивает Ханна. В горле пересохло, она отхлебывает новый глоток чая. Чай немного остыл. – Когда это случилось?

– Точно не знаю. Я не видел ее несколько недель, она часто репетировала и все такое. Однако на следующее утро после премьеры прислала сообщение: «Проверь свою ячейку». Я проверил. Там лежал упаковочный конверт, а в нем – тест на беременность, две полоски. Я отправил эсэмэску: «Ты шутишь?» И получил ответ: «Определенно нет».

– Черт! – Ханна не знает, что и думать. Эйприл славилась подобными розыгрышами. С другой стороны… – Тест был настоящий?

– Мне-то откуда знать? – вопросом отвечает Райан. – В жизни не видел ни одного теста на беременность. Она могла запросто нарисовать эти линии ф… ф… – Райан морщится в поисках ускользнувшего слова. Ханна удерживается, чтобы не лезть с подсказкой. – Фломастером. Мне линии показались настоящими. Во всяком случае этого хватило, чтобы отправить меня в штопор. Остаток недели я не находил себе места – то обсирался от страха, то убеждал себя, что ребенок не мой, а потом… потом…

Райан не договаривает. Ханна видит слезы в его глазах. А потом Эйприл убили.

– Почему ты это утаил? – тихо спрашивает она.

Райан отрывисто усмехается и приглаживает здоровой рукой волосы, торчащие во все стороны, как иглы дикобраза.

– А ты как думаешь? Потому что ее задушили. Я знал, что, если расскажу, мы с Уиллом попадем под раздачу. К тому же я сомневался. Может, это был еще один из ее дурацких долбанутых розыгрышей. Я подумал: если это правда, то все откроется на… как это?.. вскрытии. Я все ждал и ждал, сначала днями, потом неделями… Все было тихо. А потом арестовали Невилла, и я решил…

Райан опять умолкает, на щеке дергается мускул. Ханна видит, что он устал, реально измучен, и испытывает угрызения совести.

– Я офигенно обрадовался, – заканчивает Райан севшим голосом. – Решил, Эйприл все-таки меня разыграла. Но позже… позже я начал соображать.

– Извини. – Ханна поднимается. – Мне очень жаль, Райан, не стоило все это ворошить. Слушай, я заставила тебя долго говорить, а мне уже надо возвращаться в Эдинбург… – Она запинается, чуть не сказав «до того, как Уилл вернется с работы». Ей не хочется признаваться, что она приехала без ведома мужа. – …пока не начался час пик.

Райан кивает:

– Логично. Будь осторожна, хорошо? Если понадобится детская одежда или… – Райан обводит жестом гостиную, по которой рассыпаны пластмассовые игрушки двух девочек. – Как видишь, давно пора избавиться от лишнего. Вряд ли Белла захочет еще детей.

– Спасибо, – улыбается Ханна. Улыбка благотворно действует на нее после серьезного получасового разговора. – Ты занимайся здоровьем.

– Угу.

Райан подкатывает к двери. На пороге жестом просит Ханну наклониться и неожиданно целует ее в щеку. У него мягкие губы, борода мягче, чем трехдневная щетина Уилла, когда тот забывает побриться.

– Ты не заслужила такого, Ханна Джонс. Не забывай об этом.

– Не забуду. – Ханна сдерживает горячие слезы, внезапно навернувшиеся на глаза. – Спасибо, Райан. Ты…

Она не знает, что еще добавить.

Ты хороший человек?

Ты лучше, чем я или Уилл думали?

Ты тоже не заслужил такого удара судьбы?

Все это остается невысказанным. Ханна просто целует его в ответ, тронув губами мягкую бороду, берет сумочку и отправляется на вокзал.

До

Очнувшись на следующее утро от сна, Ханна медленно, мучительно выкарабкалась из темного кошмара, где ее преследовали и били. Боль в мышцах и ссадины оказались частью реальности. Она лежала под одеялом полностью одетая, на внутренней стороне бедра засохла кровь, джинсовая ткань прилипла к ране. На скулах и подбородке остались царапины от гравия, в который Ханну вдавили лицом. Суставы за ночь опухли и потеряли гибкость.

Ханна долго лежала, пытаясь мысленно разобраться с тем, что случилось накануне вечером, как вдруг уловила доносившиеся из спальни Эйприл характерные звуки – там опять занимались сексом.

Ее как молнией ударило: нельзя находиться здесь, прислушиваться и гадать, кто вот-вот выскользнет от Эйприл – Уилл с застенчивой улыбкой на припухших губах или кто-то совершенно другой, не желающий, чтобы его увидели. Она не хотела этого знать. И тот и другой вариант были совершенно невыносимы.

Взяв полотенце и смену одежды, Ханна вышла на лестничную площадку, где находился общий санузел. Под струями горячей воды порезы и ссадины болели еще сильнее, синяки проступали отчетливее. Надо было что-то делать, подавать заявление. Перелезала через стену? Плевать! Она не посторонняя, она студентка этого колледжа и не заслужила столь грубого обращения.

Вот только кому жаловаться? Ясно, что не другим консьержам, хотя они обязаны первыми реагировать на угрозы. И не главе колледжа. Ханна с ним ни разу не встречалась, однако видела его за столом на официальных ужинах и слушала его выступления в начале триместров. Ей в голову не пришло бы искать помощи у такого аскетичного, неприступного человека.

Остается… кто? Доктор Майерс? Другие кандидаты не приходили на ум.

Стоя под горячей водой, Ханна рассматривала проблему с разных сторон, соображая, каким образом представить ее доктору Майерсу. «Невилл на меня набросился»? Не совсем точно. Это скорее смахивает на обвинение в сексуальном домогательстве. Впрочем, ощущение прижатых к ее заду гениталий Невилла отпечаталось в памяти с отвратительной четкостью.

«Он сбил меня с ног»? Уже лучше. Но отражает ли такое заявление всю серьезность происшествия? Передает ли реальный страх, который она испытала, когда