Путешествия майора Пронина - Арсений Александрович Замостьянов

запер в личном портфеле. «Пожалуй, один перстень оставлю себе на память, остальные отдам в фонд Победы. А ордена… Ими не разбрасываются. Заслужил – значит, и место им в моем секретере, на Кузнецком», – рассуждал Пронин. Альварес вел на поводке Шарика. Пронин решил взять его в Москву. Не оставлять же здесь друга, который увидел в нём своего единственного хозяина?

Но вот вещи уже погружены в багажное отделение. В специальных красных футлярах там красовалось драгоценное оружие, которое шах подарил русскому другу – сабли, ружья… А вот коня Пронин оставил в Иране, на попечение Альвареса.

Иван Николаевич сразу познакомился с пилотом и с механиками, которые готовили самолёт к рейсу. На прощание он о чем-то шутил с Рябининым. Шарик уже устроился среди баулов. Пронин бросил ему кость, чтобы она хоть как-то подсластила ему несколько часов тряски.

И тут, минут за десять до отлёта, к аэродрому нахально подъехал белый каддиллак с шахским гербом и резко остановился, обдав грязью нескольких офицеров охраны. Впрочем, они и не шелохнулись. Из машины торопливо выскочил шах, а за ним – Перон.

– Стойте! – зычно крикнул полицейский Пронину на чистом русском. Чекист обернулся, увидел шаха, пошёл ему навстречу. И Пехлеви, и Перон заранее раскрыли объятия… Оба по три раза обняли Пронина.

Челядь остановилась на почтительном расстоянии от шаха, глядя с подобострастием и на него, и на Перона, и на Пронина. Рядом с иранскими офицерами стоял и полковник Рябинин, улыбаясь солнышку и тайком посмеиваясь над всей этой картиной.

Пехлеви ловил эти взгляды не без удовольствия. И даже решил произнести речь – конечно, в честь советского друга.

– Господа! Сегодня я говорю «до свидания» одному из благороднейших людей, которые так редко встречаются в наше серое время… Честное слово, товарищ Пронин, я хотел бы видеть вас своим премьер-министром! И это был бы первый премьер-министр в истории Ирана, которому доверяет монарх. Я верю, что вы ещё не раз вернетесь в Иран, я лично я собираюсь посетить Советский Союз. И мы встретимся как добрые друзья. Спасибо вам за помощь. За то, что спасли мою жизнь и жизнь моей невесты. За то, что сделали меня счастливым мужчиной. Ведь благодаря вам я встретил свою любовь. Простите, если я в чём-то провинился перед вами. И живите, пожалуйста, еще 100 лет!

– И – удачного вам полёта с мягкой посадкой! – добавил Перон, в любой ситуации старавшийся отметиться хотя бы репликой.

Могучий самолёт поднялся в небо. Иранцы долго смотрели ему вслед. Пронин устроился в жёстком кресле и быстро заснул – как всегда в полёте. Шарик тоже держался молодцом – тихонько скулил и ни разу не закатил истерики. Правда, через полчаса полёта его стошнило. Пронин быстро вытер тряпкой эту маленькую лужицу.

Они приземлились в Баку. Шарик, покачиваясь, нашёл на аэродроме тень и там крепко уснул, тяжело дыша. Пронина встречал старый приятель – Мосолов. Снова он появился в этой истории… Они обнялись. Но не так, как с Пехлеви – крепко, по-рабоче-крестьянски. От Мосолова пахло махоркой.

– Ну что, Иван Николаич, тегеранское дело закончил?

– Да вроде закончил. Странное оказалось дело.

– А у нас разве обыкновенные бывают?

– И то верно. Как у вас-то, всё по-прежнему? В тот раз я тебя и расспросить не успел. Мальчишка мой жив?

– Адик? Здоров, всё на фронт убежать хочет.

– Молодец! А Евенко, Ахметов – все живы?

– А что им сделается, молодёжь… После тебя таких кровавых дел у нас уже не было. Подполье практически обезоружено.

– Эх, повидать бы всех. А я тут только с пересадкой. Самолёт через полчаса. Главное, тебя увидел. Слушай, передай Адику вот это – от меня, на память, – и Пронин протянул Мосолову золотую монету с профилем старшего Пехлеви. – Для мальчишки как орден будет.

– Это точно.

В Москве, прямо с самолёта, Пронин помчался на Лубянку, поручив Шарика встречавшей его Агаше. И не зря он так торопился. В кабинете его ждали Берия и Ковров.

– Ну что, Иван Николаевич, натворил делов в стране Кира Великого? – спросил Берия и сам же ответил. – Натворил…

– Всё намеченное выполнено, Лаврентий Павлович. Невесту шаху навязали успешно, покой товарища Сталина мы охраняли надежно. Сведений об англичанах и американцах, не говоря об иранцах, я привез сверх нормы. С шахом связи налажены. Наши агенты в Тегеране работают эффективно. Считаю, что и в дальнейшем мы можем активно действовать в этой стране.

Пронин отчитывался – как обычно, деловито и с независимым видом. Но Берия и Ковров над ним почему-то посмеивались. В чём дело?

Лаврентий Павлович встал, достал с заветной полки бутылку коньяку, налил всем троим.

– Дорогой наш товарищ Пронин, Иван ты наш свет Николаевич, – нараспев говорил Берия, перебарывая смех. – Ну скажи нам честно, ты действительно считаешь, что охранял в Тегеране товарища Сталина – на железной дороге и в шахском дворце?

И тут Пронин всё понял. Его же просто обманули! Как обманули весь честной Иран… Все его смутные подозрения сразу сложились в единую логичную картину. Это был не Сталин. Так бывает в разведке – его, полковника госбезопасности, использовали вслепую. Позор? Но иначе всё дело пошло бы насмарку, у Берия не было другого выхода. А так – и отрепетировали визит настоящего Сталина в Тегеран, и произвели сильное впечатление на шаха. Он-то никогда не поймёт, что это двойник, а не настоящий Иосиф Виссарионович. Даже когда через несколько недель увидит настоящего Сталина. Нет, не поймёт. И Курпатов никогда не поймёт. И Перон. Блестящую операцию продумали Ковров и Берия! И то, что он, Пронин, принял в ней посильное участие, есть великая честь.

На столе уже появились и рюмки, и блюдце с лимонными дольками в сахаре.

Берия поднял рюмку, наполненную смуглым напитком:

– И все-таки – за товарища Пронина, одного из лучших представителей великого племени советских чекистов. Твоя работа в Иране войдёт в историю службы. Это была поистине триумфальная командировка!

Ковров – давний доброжелатель Пронина – щедро добавил к тосту ещё несколько аргументов:

– Американцев на колени поставил. Англичан вообще как тараканов разогнал. Всю персидскую элиту под себя подмял. И под нас. Про шаха всё выяснил, про Перона этого… Они нам ещё ох как понадобятся. Теперь оба у нас – как на ладони. Достоин высокой награды!

– Бэзусловно! – заключил Берия, и они выпили.

Нарком развалился в кресле и тихо заговорил – так, чтобы присутствующие прислушивались и помалкивали.

– Мы тут тоже тебе помогли, мэжду прочим. Одного американца вывели на чистую воду. Пришлось из одной актрисы веревки вить… Тут, как вы понимаете, я лично действовал. Такую актрису в агента прэвратили! И всё ради тебя. Ну, и ради Родины, конечно. Запустили сказочку про курдов, про нападэние на Турцию. Тебе это пришлось на руку, правда?

– Да, товарищ Берия, дезинформация по курдам прошла идеально. Американцы большие силы на это направление перебросили. И Альваресу это помогло, и мне.

– Альваресу? – спросил Берия насмешливо, – А ему можно доверять, этому тореадору?

– Готов за него ручаться. В боевых операциях проявил себя героем. Кроме того – покладист, не капризен. Полезный человек. Хороший разведчик из него выйдет. Не только для Ирана, конечно.

– Это хорошо. Так и запишем. Мало у нас еще таких Альваресов, а иногда они очень нужны. В ближайшее время придется действовать в Латинской Америке. Там – его стихия.

– Хороший парень, – согласился Ковров. – Без опыта, без образования, но действовал как настоящий разведчик.

– И сейчас действует. Мы же его оставили в Иране… – сказал Пронин немного грустно.

Берия внимательно оглядел его, блеснув пенсне.

– Нэ обижаешься, Пронин? – спросил Лаврентий Павлович. – И правильно. Вот что значит – профессионал. А шах этот тебя надолго запомнит.

…Шах действительно не забыл о Пронине. К каждому советскому празднику он присылал ему гостинцы – ящики фруктов, изысканное домашнее вино, драгоценное оружие… А однажды прислал телеграмму: «В Тегеране больше не стреляют. Спасибо Вам!»

Пронину ещё много лет время от времени – хотя и не слишком часто – снилось стрекотание цикад. Как будто он пробирается по ночному Тегерану, где-то неподалеку бегает босоногий Али, а сзади крадутся исмаилиты.

Лет через пять шах действительно приехал в Советский Союз. Он остановился в гостинице «Метрополь» и, конечно, пригласил Пронина на дружеский ужин. Без свидетелей, один на один. Они говорили