Хождение по водам - Джемма О'Коннор

– А кто был с ним? Знаешь? – мягко спросил Рекальдо.

Ее лицо стало белее пергамента. Казалось, она хотела что-то сказать, но слова не шли с языка. Сержант ждал.

– Не знаю, – прошептала она. – Я была с Мэрилин.

– Вот что я хочу еще спросить: почему он поменял название?

– Название?

– Название яхты, – терпеливо объяснил Рекальдо. – Оно теперь другое. Почему?

Крессида ответила не сразу. А когда заговорила, выражение ее лица изменилось – стало холодным и рассеянным. Отстраненным.

– Он его продал.

Рекальдо подался вперед.

– Название?

– Судно. Сказал, что яхта слишком большая, он не в состоянии ее содержать. А название «Азурра» сохранил для другой лодки. На удачу. А почему, не представляю. Муж не всегда объясняет свои поступки. Особенно когда не в настроении.

– Но если он продал яхту, почему она все еще у вас на причале?

– У него договоренность, что он будет учить ходить под парусом нового владельца. Или катать и присматривать за судном. Сказал, что это блестящий план; и наличные получил, и яхтой можно пользоваться.

– И что, так оно и было?

– Что было? – Крессида махнула рукой, словно старалась прогнать надоедливого комара. – Фрэнк, я в самом деле устала.

– Он пользовался яхтой?

Голова Крессиды упала на грудь.

– Вэл не обсуждает со мной свои дела. – Она побледнела так, что у Рекальдо едва хватило сил продолжать. Но мозг подталкивал его к действию.

– Ты в курсе, кто купил судно? – небрежно спросил он. – Случайно, не Джер О'Дауд?

Вопрос изумил Крессиду.

– О'Дауд? – Она яростно помотала головой. – Я… он… меня от него бросает в дрожь.

– Он был во вторник на борту яхты вместе с Вэлом.

– Кто? – Она старательно отводила взгляд.

– О'Дауд. На борту «Алкионы». На яхте было четверо, включая твоего мужа. О'Дауд, миссис Уолтер и девушка, которую я принял за тебя. Дорогая, я их видел собственными глазами.

От удивления Крессида раскрыла рот, и тут снова зазвонил телефон. Она распрямилась на стуле.

– Принял за меня? Ты не мог видеть меня. Меня там не было. Я была с Мэрилин Донован.

– Ты отвезла ее в больницу не во вторник, а в понедельник между пятью и шестью, – мрачно сказал Рекальдо. – Перестань лгать, Крессида. Доверься мне.

– В понедельник я возвратилась очень поздно и сразу легла спать, – без колебаний ответила она. – А во вторник рано утром уехала снова. Это правда. Я пыталась тебе позвонить, отменить наше свидание в Трабуи, но мой мобильный в больнице не работал. Я измучилась, уговаривая Мэрилин не выписываться. Чертовски упрямая женщина! Я не знаю, где был Вэл, но в понедельник его здесь не было. – Она прикусила нижнюю губу. – Вот если бы я осталась в Корке…

– Что? Что тогда, Кресс? – Она не ответила. Рекальдо вздохнул. – Гил все время был с тобой?

Крессида помолчала.

– По дороге через Данкреа я оставила его у Джорджи. А во вторник за ним присмотрел Джон Спейн. Ты ведь их видел…

– Но ты вернулась? Ведь не могла же ты оставить ребенка на два дня. Ответь мне, Крессида, в котором часу ты была здесь во вторник?

Она опустила голову на стол.

– Я забрала Гила из дома Джона примерно в шесть. Обещала Мэрилин снова к ней вернуться. Мы останавливались в Корке у приятельницы.

– Где твой муж?

Она подняла глаза и в отчаянии простонала.

– Не знаю. Я вообще не понимаю, что происходит.

Рекальдо не удалось получить ни одного прямого ответа. Ни единого! Крессида не подтвердила, что ее муж в Лондоне. Не сказала, что во вторник сразу поехала в Корк, – это только подразумевалось. Яхту продали, но она не знала кому. И не отрицала, что у Вэла и миссис Уолтер мог быть роман. Одному он поверил: что в роковой день Крессиды в самом деле не было на борту «Алкионы». Но не могла же испариться та чертова девчонка! Рекальдо вспомнил тот день, вновь увидел компанию на яхте – словно память вспышкой озарила стоявших на борту пассажиров, – и ему стало страшно спрашивать, что делала Крессида вечером во вторник, кроме того что получала тумаки.

– Фрэнк! – вдруг вскрикнула женщина. На лбу выступили капельки пота.

– С тобой все в порядке, Кресси? Ты меня слышишь? – Он быстро обошел стол и схватил ее за руку. Под пальцами ощущалась каждая косточка. Тело стало безвольным.

– Мне надо… Держи меня… Не отпускай меня, Фрэнк, – прошептала она. Потом в изнеможении согнулась и опустила голову на колени.

Рекальдо, осторожно придерживая ее, стоял рядом, так и не убрав ладони с ее плеча. А когда она наконец стала приходить в себя, подошел к раковине и набрал стакан воды. Надо увозить ее отсюда, подумал Рекальдо. Туда, где они с Гилом будут в безопасности. Только тогда он сумеет сосредоточиться на расследовании и прекратит бросать тень на свою репутацию.

– Выпей. – Крессида распрямилась и приняла стакан. Рекальдо, мысленно поблагодарив судьбу, что рядом нет Макбрайда, придвинул стул, сел и обнял ее за плечи. Их головы оказались рядом. – Скажи, ты ведь не ездила вечером во вторник к Мэрилин Донован? Ты возила в больницу Гила? Но что-то произошло, когда ты вернулась сюда в первый раз. Что-то вынудило тебя бежать. Кресси, пойми, я не сумею тебе помочь, если ты не будешь мне доверять. Расскажи.

– Не могу, – прошептала Крессида. – Фрэнк, милый, пожалуйста, уйди. Очень прошу.

Напольные часы в углу начали бить. Восемь. Раздался стук в заднюю дверь, и на кухне без ботинок, в одних носках, появился Спейн. Он нес пару крабов, которых швырнул в раковину.

– Хочешь, приготовлю? – угрюмо спросил он и достал из стола большую кастрюлю. Это была очень выразительная сцена. Старик вел себя как дома. Скинул куртку и бросил на стул.

– Позволь спросить, что ты здесь делаешь? – поинтересовался Рекальдо.

Спейн от удивления заморгал.

– А ты как считаешь?

– Нечего строить передо мной невинного. Сам прекрасно понимаешь, что ты под надзором.

– Стараюсь приглядеть за ней, и больше ничего. Ей не следует здесь оставаться.

– Заткнитесь! – внезапно взорвалась Крессида и вскочила на ноги. – Вы, оба, заткнитесь! Хватит говорить обо мне так, будто меня здесь нет! Я не безмозглая дура и в состоянии о себе позаботиться.

– Неужели? – Рекальдо почувствовал, как его охватывает гнев. Влюбленный уступил место полицейскому. – В таком случае почему ты позволяешь ублюдку-мужу себя лупить.

– Не твое дело! – огрызнулась она.

Он молча смотрел на нее. Казалось, прошла вечность, прежде чем он заговорил.