Крестные матери - Камилл Обре

ей вспомнились суеверия ее родины. Никогда не желай никому «счастливого нового года», пока не настанет первый день января. Иначе ты перенесешь часть своих прежних забот из старого года в новый.

Глава 17

Зима – весна 1944 года

Тесса всегда держала слово, поэтому она организовала встречу с Алонцей в шикарной чайной на Пятой авеню, помещение которой украшали белые и розовые драпировки, на мраморных столиках радовали взгляд хрупкие китайские вазы и чашки, а посреди высилась сцена, на которой женщина играла на арфе для леди в больших шляпах и мехах, – все в чайной говорило о том, что мужчинам тут не место.

Тесса выбрала столик в центре этого благопристойного мирка, где шепот хорошо воспитанных покровителей прерывался только деликатным позвякиванием чайных ложек, подавая новым посетителем знак, что вести неторопливые беседы нужно тихим голосом.

Однако Алонца опоздала и ворвалась в чайную, не обратив внимания на ее атмосферу. Она громко и запальчиво назвала свое имя администратору, и та подала знак официанту спешно проводить Алонцу к столику Тессы.

Алонца надела на встречу мех непонятного животного, вцепившегося в собственный хвост, и вычурную шляпу, но была без перчаток. Когда она сбросила с себя пальто и надменно протянула его официанту, обнаружилось, что на ее груди сверкает дорогое серебряное ожерелье с настоящей бирюзой.

– Рождественский подарок от моих любящих сыновей, – объявила она вместо приветствия. – Они потратили на него последние деньги.

Тессе было ее искренне жаль, но при упоминании ожерелья она заметила:

– По информации из моих источников, они украли немало драгоценностей. Это не то место, где можно хвастаться подобным украшением. Здесь ты можешь натолкнуться на его настоящего владельца.

По встревоженному выражению лица Алонцы было ясно, что она не подумала о такой возможности. Но она быстро оправилась и настойчиво возразила:

– Вот еще одна причина, по которой мои мальчики нуждаются в вашей помощи и руководстве.

Тесса спокойно парировала:

– Мы обеспечили твоих сыновей самой лучшей помощью, какую только они могли получить в отличном, солнечном климате Флориды, но, как мне известно, они не оценили наших стараний и не воспользовались предоставленной возможностью.

– Это не их вина! – взвыла Алонца. – Ваши люди во Флориде слишком жестоки к моим милым мальчикам. Они должны оставаться в Нью-Йорке, здесь их место, и они достойны того, чтобы с ними обращались так же, как и с другими сыновьями Джанни! – Потянувшись к золотому трехуровневому подносу за кремовым пирожным, Алонца заявила: – В память о Джанни вы должны поступить достойно и взять его сыновей в свой семейный бизнес здесь, в Нью-Йорке, чтобы мои мальчики получили равную долю прибыли.

– Нет, – твердо ответила Тесса, – это попросту невозможно. Я слышала, что твои сыновья ходят по городу и говорят букмекерам, что наша семья оплатит их ставки и долги. Я хочу сообщить тебе, что уже передала им: мы ни при каких условиях не намерены поддерживать их финансово либо поручаться за них.

Алонца, яростно жуя, гневно выпалила:

– Вы каждый день даете в долг всем, даже людям, которых не знаете! Даже преступникам! Почему же нельзя одолжить денег сыновьям твоего мужа? Твоя семья ведет себя слишком высокомерно и заносчиво. Джанни никогда так с нами не обращался.

– Мой муж всегда старался присутствовать в больнице при рождении всех своих сыновей, – медленно произнесла Тесса. – Сомневаюсь, что ты можешь похвастаться тем же.

– О да, разумеется, Джанни был со мной! – Алонца немедленно заглотила наживку. – Он провел со мной в больнице целый день, когда родился Серджио. И при рождении Руффио тоже, год спустя. Оба раза он приезжал ко мне домой и лично отвозил в больницу.

Тесса наклонилась ближе.

– Серджио родился в июле, правда? А Руффио – в августе, годом позже. Так написано в копиях документов, которые ты мне отдала. Запись об их рождении сделана в Нью-Йорке. Но моего мужа оба раза не было в городе. Он был со мной, в летнем коттедже в Мэне. И это я могу подтвердить лично.

Алонца перестала жевать и в панике поспешно глотнула чая.

– Но… но он был бы рядом со мной, если бы мог! – воскликнула она. – Он очень хотел! И он сказал мне, чтобы я обязательно поставила его имя в графе «отец»! – Затем она собрала остатки гнева и выпалила: – Если ты откажешь сыновьям Джанни в помощи, это будет то же самое, что пристрелить их! – Голос ее был таким громким, что леди в мехах за соседними столиками удивленно подняли на нее глаза и даже женщина за арфой на секунду перестала перебирать струны.

– Мой муж никогда в жизни не давал сыновьям денег, чтобы они просто их тратили, – тихо проговорила Тесса. – Если им оказывалась финансовая помощь, они должны были вернуть долг равными частями, как и остальные заемщики. Без сомнения, Джанни говорил тебе об этом, когда ты мучила его телефонными звонками.

Виноватое выражение на лице Алонцы показало, что именно она звонила по ночам. У нее не осталось другого выхода, как только броситься в слезы.

– Ты нехорошая женщина! – причитала она.

Ничуть не смутившись, Тесса ответила:

– Должно быть, ты очень несчастна, раз тебе пришлось лгать скорбящей семье. Но в память о моем муже я дам твоим детям еще один шанс, о котором ты просишь, но только таким же способом, как это сделал бы Джанни. Я в последний раз даю тебе в долг, но ты должна понять: это именно долг, который ты должна выплатить. Я лично не дам этих денег твоим сыновьям. Это твоя задача. Я предлагаю тебе отдавать им деньги частями и объяснить им так, чтобы они поняли, – это долг, а не подарок, они должны найти хорошую, честную работу, чтобы вернуть их тебе, Алонца, и чтобы ты смогла вернуть их мне, равными долями раз в месяц, плюс проценты. А теперь запомни: это был последний раз. Если они снова попадут в неприятности, им придется выпутываться самим. И ты должна поверить мне, что я говорю именно то, что имею в виду. Если ты когда-нибудь снова попытаешься связаться с нашей семьей или устроить нам неприятности, я немедленно потребую полной уплаты долга, и, если я ее не получу, ты будешь отвечать за последствия.

Алонца театрально вытерла глаза смятым носовым платком. Она с неприкрытым восхищением наблюдала, как Тесса открыла сумочку, вытащила из нее конверт и придвинула к ней. Алонца ухватилась за этот конверт, будто хищник – за сырое мясо.

– Сколько здесь? – прошептала она, положив конверт себе на колени.

Тесса дала знак официанту принести счет. Официант подошел почти сразу, разлил остатки чая по чашкам