Дело о лесном монстре - Марина Серова

* * *

Проснулась Таня, когда за окном было совсем темно. Или это дождевые тучи все никак не хотели уходить.

Иванова чувствовала себя совершенно разбитой. Кое-как она заставила себя подняться с кресла и немного размяться, покачиваясь из стороны в сторону.

Хруст ее позвоночника, видимо, был достаточно громким, раз Оля заглянула в комнату почти сразу:

— Проснулась? Кушать будешь?

Таня бы не отказалась перекусить. Она вообще не могла вспомнить, когда в последний раз ела.

— Буду.

— Тогда умывайся и приходи к нам на кухню. Мы как раз есть собрались.

Таня кивнула, успокаиваясь. Все-таки это не из-за хруста ее позвоночника Оля прибежала.

Минут десять спустя Таня пришла на кухню. Оля и Алан сидели рядышком на диване-уголке и дружески болтали о чем-то незамысловатом. До чего же забавно они выглядели вместе: Оля, вся такая светлая, улыбчивая, в ярко-зеленой блузке и длинной белой юбке в пол, и Алан — сплошь в черном и стилизованном под что-то мистическое и средневековое. Длинные черные волосы, собранные на затылке в низкий хвост. И эти его амулеты! В этот раз хотя бы линз не было, но без них взгляд мужчины не был более дружелюбным. В общем, выглядели эти двое как притянувшиеся друг к другу противоположности.

Таня присела на единственную в комнате табуретку по другую сторону стола от этих двоих. Ужинали — или завтракали? Таня была без понятия, какое сейчас время суток. Беседуя на отвлеченные темы, Алану обсуждать дело, кажется, было совсем неинтересно, а Оля тактично молчала, не желая заставлять Таню снова волноваться.

— Чем занимались, пока я спала?

Глаза Оли снова заблестели:

— Алан показывал свою коллекцию амулетов и гадальных карт.

То, с каким энтузиазмом Оля говорила обо всех этих штуках, заставляло Таню только удивляться. Никогда прежде она не видела свою подругу чем-то настолько увлеченной.

Когда прием пищи был закончен, Оля и Алан принялись убирать со стола и мыть посуду. Таню к этому делу не допустили.

— Сиди и отдыхай, — сказала строго Оля.

А Алан, возвышающийся у нее за спиной, прибавил:

— А лучше думай над делом.

Оля шикнула на него, но Алан виноватым выглядеть не стал.

Таня же, после всех этих разговоров о гаданиях и эзотерике, вспомнила, что и она вообще-то имеет к этому отношение. Повезло, что вчера она взяла с собой сумку, а в сумке был мешочек с костями.

Вернувшись за стол, Таня бросила кости. Те раскатились, привлекая внимание и Оли, и Алана. Последний фыркнул и отвернулся, потеряв всякий интерес буквально с порога. Оля тоже отвернулась, но поглядывала с любопытством через плечо. По рассказам Тани она знала, что это такое, и знала, что Иванова не любит, когда кто-то лезет в такие моменты ей под руку.

Таня посмотрела на выпавшие кости:

«22+28+19 — Некое скорбное событие ожидает вас впереди», — выпало предсказание. Таня осталась недовольна и сгребла кости в руку, бросила их повторно.

Не совсем честно, но сейчас ей очень важно было получить хоть каплю надежды. Пусть даже так.

Но кости на сделку не шли.

«28+8+20 — Скоро вас будут одолевать разочарование и досада».

Таня разочарованно и громко вздохнула, поднимая глаза к потолку. Вот получить такое предательство от собственных гадальных костей вдвойне больно.

Наудачу Таня снова собрала кости в руку и бросила их в третий раз.

«28+4+19 — Любовные дела в данный момент довольно запутанны» — Таня удивленно замерла и сверилась с увиденным еще раз. Нет. Все правильно. — «Это вообще откуда здесь?»

Взгляд сам собой упал на Алана, но Иванова тут же отвернулась. Кости опять предали ее. Не самый лучший день в жизни Тани.

Оставаться в доме Алана Таня не стала, вернулась к Лизе. Но не из-за странного последнего предсказания, а потому что нужно было вернуться. Хотя бы за вещами. Оставаться в том доме, где ее травят снотворным и устраивают представления под окном, Таня больше не планировала. Алан как-то сказал, что не против ее присутствия, и теперь не сможет забрать свои слова назад. Иванова твердо решила, что сегодня переедет к нему.

Но планы имеют обыкновение рушиться прямо на глазах.

Дома у Лизы Таню уже ждали.

— Гражданка Иванова, — официально поздоровался с ней Акопов. В этот раз он был в форме и вертел в руках наручники.

— Гражданин Акопов, — под стать ему ответила Таня. Руслан усмехнулся, но как-то ядовито.

— Руки.

— Что — руки?

— Руки вперед, — он кивнул на руки Тани и поднял собственные раскрытыми ладонями вниз на уровень груди. Иванова, не понимая, что вообще происходит, жест повторила.

В следующую же секунду на одном из ее запястий застегнулся браслет наручников.

— Что ты творишь?

— Гражданка Иванова, вы задержаны по подозрению в убийстве гражданина Симонова. — И далее шли стандартные фразы, которые обычно говорят при задержании. Таня часто такое слышала, но еще никогда не оказывалась по другую сторону. Сказала бы, что это было волнительно, но это было далеко не так.

— Кто еще такой этот ваш Симонов?

Сначала Таня подумала, что Акопов так Егора назвал, но потом здраво рассудила, что если у Егора сестра Сильванова, отец Сильванов, то и он, стало быть, тоже Сильванов. Значит, дело не в нем.

— Григорий Васильевич Симонов. Пятьдесят четыре года. Житель поселка Верхнее Борькино. Найден сегодня в собственном доме. Отравлен.

— Я не знаю никакого Григория Васильевича Симонова пятидесяти четырех лет! — прокричала Таня. Мало ей было потрясения от произошедшего за эти несколько дней. Так теперь ее еще и в убийстве какого-то незнакомого человека обвиняют.

— А свидетели показали, что вы ссорились с ним вчера. Прямо на улице. На глазах у десятков людей. И на флаконе, оставшемся из-под его лекарства, которое ты заменила на яд, были обнаружены твои опечатки, Татьяна.

Таня вообще ничего не понимала. Мало того, что она просто не знала никакого Симонова, так еще и ругаться с ним никак не могла. Но, по словам Акопова, все было совсем иначе.

Таню поразила догадка:

— Это та девушка, которая ходила по поселку нарядившись в мою одежду! Вернее, в такую же одежду! Я еще в тебя врезалась, когда за ней гналась.

Иванова кричала громко, совсем не собираясь себя ограничивать. Если потребуется, она будет кричать так сильно, что и на улице услышат. Если это поможет докричаться до Акопова, который дальше своего носа не видит, она согласна.

— Ага. И помогали ей в этом леший с