Не теряй головы. Зеленый - цвет опасности - Кристианна Брэнд

1

Мало кто из хирургов может остаться равнодушным к смерти на операционном столе. Пациент может умереть стоя или лежа в кровати или даже на каталке, везущей его в операционную, но смерть в маленькой комнатке под яркой лампой наполняет сердца незнакомых ему людей тоской и печалью. Эти чувства будут терзать души врачей до тех пор, пока будничная череда успешных операций не вернет им хладнокровие и веру в себя.

Майор Мун печально произнес:

– Первый случай с тех пор, как я здесь работаю, – и прикрыл лицо умершего простыней.

Они стояли в потрясенном молчании, беспомощно глядя на неподвижное тело. Лицо Идена посерело. Барни был потрясен и раздавлен. Голубые глаза сестры Бейтс округлились от ужаса, на халате у Вудс оказалась маленькая черная крупинка, которую она сняла трясущимися пальцами. Мун непроизвольно перекрестился и прочел короткую молитву. Две больших слезы выкатились из глаз Эстер и побежали вниз по щекам. «Спасибо, деточка, храни тебя Бог…»

Майор Мун взял себя в руки:

– Иден, переложите с Барни его на каталку, чтобы не пришлось этого делать девушкам. С остальным вы справитесь, сестра?

– Я увезу его, – сказала Вудс, бросив взгляд на Эстер. И ради приличия добавила: – Если старшая сестра не возражает.

Бейтс стянула маску через голову:

– Да, конечно. А Сэнсон пусть останется и приберется в операционной. – Ее тон не сулил ничего хорошего для слишком чувствительной медсестры, которая не в силах отвезти тело умершего пациента в морг.

– Сегодня операций больше не будет, – отрывисто произнес Мур. – Только если возникнет что-то требующее экстренного вмешательства.

Он выглядел старым и разбитым.

Когда Бейтс и Эстер вышли в душевую, мужчины собрались вокруг тележки с оборудованием для анестезии. Барни пробормотал:

– Я все проверил… Аппаратура в полном порядке. С чего вдруг такая реакция на наркоз? Старик выглядел совершенно нормально.

– В чем же тогда дело? Трубки не перекрещивались, я следил, пока мы работали.

Цветные резиновые трубки вели от баллонов с закисью азота и кислородом к маске.

– Бог знает, в чем тут дело. Даже не представляю, на что подумать.

– Всякое бывает, Барни, – сказал Иден. – Вроде бы с пациентом все в полном порядке, а он вдруг загибается ни с того ни с сего…

– Теперь мороки не оберешься, – произнес Мун неожиданно легкомысленным и беззаботным тоном. – Естественно, будет расследование. В общем, вонь поднимется до небес. – У майора для всего находились смешные школьные присказки, удивительные для человека его возраста.

– Вонь – правильное слово, как мне кажется, – горько заметил Барни.

– Вы имеете в виду тот случай? – спросил Иден и тут же прикрыл рот ладонью, словно сболтнул лишнее.

– Да, я тоже об этом подумал, – кивнул майор Мун. – Все это, разумеется, полная ерунда, мой мальчик, поскольку вас тогда признали невиновным, однако смерть наступила еще до того, как мы начали операцию, и разговоры, конечно, будут.

– Не надо мне это объяснять! – взорвался Барнс.

– Просто не надо никому рассказывать, – пожал плечами Иден.

– Мой дорогой, вы же понимаете, что в дело сразу вмешается местная полиция, назначат расследование. А у полицейских полно родственников и свойственников… Здесь все друг друга знают. Я вот что подумал, Барни… Я позвоню Кокриллу. Он большая шишка в Торрингтоне и замнет это дело.

– Как нам может помочь большая шишка в Девоне, или Корнуолле, или где-либо еще?

– В Кенте тоже есть Торрингтон, – пояснил Мун.

– Никогда о таком не слышал.

– Тем не менее. Он расположен посреди холмов. Только не говорите мне, что не слыхали ни о каких холмах в Девоншире!

– Честно говоря, не слыхал, – с улыбкой признался Иден.

– Кокрилл в прошлом году расследовал убийство в Пидженсфорде… Газеты подняли вокруг этого случая ужасный шум, неужели не помните?