Хроника гениального сыщика - Артур Кангин

Генерал-адъютант «СС» недоверчиво повертел в толстых и волосатых пальцах «Детский крем» фирмы «Красная заря».

— Мазилка для Гитлера? — прохрипел верзила генерал-адъютант.

— Йа, йа, — кивнул кудлатой башкой я.

Страж нажал потайную кнопку, пропустив нас.

И тут мы замерли.

…Мы ожидали увидеть Гитлера эдаким былинным красавцем-богатырем, с вихрастым чубом, косая сажень в плечах, так изображали его пропагандистские плакаты и ролики. Он же предстал сгорбленным, скрюченным карликом, с тощим личиком и махонькими ручками.

— Пятьдесят два сантиметра, — мгновенно прикинул я рост фюрера.

— Пятьдесят три, — мгновенно же поправил меня Рябов.

Адольф примерял свадебный фрак с изумрудной свастикой на груди. Он недоверчиво щупал чесучу брюк и топорщил набриолиненный кустик усов.

— Даже и тут британская ткань, — пригласил он нас в свидетели, вяло отреагировав на наше «Хайль, Гитлер!». — Неужели в великой Германии даже для фюрера не найти отечественной добротной чесучи?!

— Безобразие, — кратко отреагировал сыщик.

— Расстрелять! — на всякий случай переборщил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

— А вот с расстрелами спешить не стоит, — зорко глянул на меня Адольф. — Полмира уже в расход пустили, молодой человек. А каковы результаты? Пшик! Жупел…

Я склонил голову и виновато щелкнул до блеска надраенными сапогами.

— Вы по какому делу, товарищи? — внимательно, прямо в душу, посмотрел на нас фюрер. — Любовная мазь? Занятно…

Адольф повертел «Детский крем», тщетно пытаясь разобраться в незнакомой кириллице.

— Евочка! — крикнул он в соседнюю комнату. — Подойди-ка сюда, золотце.

Споро застучали каблучки. И к нам вышла Ева Браун, невеста сатрапа.

4.

— Майн либэ Ева Браун, — с усладой представил Адольф.

Ева оказалась обворожительной длинноногой бестией в оранжевом купальном костюме, в руках она вертела пестрый японский зонтик.

Она, видимо, только что была в солярии и теперь блистала молодостью и цыганской смуглотой живота.

— Товарищи принесли любовную мазь, — выжидательно щурясь, произнес Гитлер.

— Дайте-ка… «Детский крем». Фирма «Красная заря»!

— Совершенно неизвестные мне вербальный посыл, — виновато оскалился фюрер.

— Похоже ваши эксперты, герр Гитлер, совсем охренели. Они бы еще скипидар принесли!

Евочка, эдакая сладкая бестия, брезгливо швырнула крем на стол и, покручивая аппетитными ягодицами и пестрым японским зонтиком, покинула нас.

Мы с сыщиком интуитивно замерли, предчувствуя развязку явно не в нашу пользу.

И тут — Гитлер заплакал.

Он рыдал взахлеб, как ребенок.

Он трубно сморкался в рукав своего черного зловещего мундира.

Он протяжно всхлипывал трехгодовалым киндером.

Мы с Рябовым приняли стойку «смирно» и преданно глядели на Гитлера, почти не мигая.

5.

— Браточки! — ласково обратился к нам фюрер. — Я так горемычен…

Адольф громко высморкался в клетчатый платок, услужливо предложенный мной, акушером второго разряда, Петром Кусковым.

— Мой фюрер, — дипломатично возразил сыщик, — вы покорили полмира. Слава самого Бонапарта, по сравнению с вашей, просто финтифлюшка и шняга.

Гитлер потер свои тощие щеки.

— А концлагеря? Печи для евреев? Какая слава? — устало вопросил он.

— Но… — было, возразил я, акушер Кусков.

— Никаких «но», — резко оборвал меня Гитлер. — Молоды вы еще, чтобы судить.

— Мне тридцать три года, — автоматически сказал я.

— Вот как? — недоверчиво посмотрел на меня фюрер.

— Мы вас прервали… — подхватил нить беседы Рябов.

— Так вот, — благодарно глянул на сыщика Гитлер, — я незадачлив с детства. У меня был алкоголик отец и деспот мать. Меня, как особо низкорослого карлика, унижали в гимназии. Я с детства самый несчастный человек в Германии.

— Именно поэтому, — продолжил мысль Рябов, — вы и смогли возглавить миллионы несчастных людей?!

— В каком вы звании? — спросил сыщика Гитлер.

— Штандартенфюрер!

— Надо будет повысить… Впрочем, я о другом… Если бы сбылась моя мечта, то не было ужасов этой нелепой войны.

— Что за мечта? — спросил я.

Адольф открыл нижнюю полку дубового стола и достал красочную детскую книжку. На обложке был изображен Буратино с золотым ключом.

— Вы с детства мечтали найти ключ? — быстро спросил сыскарь.

За окном с треском разорвалась британская авиационная бомба.

Истошно взвыла сирена.

— Мечта не сбылась, — горестно поджал губы фюрер. — Все коту под хвост… Майн либэ Ева меня не любит. Она купилась на мой пиар-образ. Она даже не хочет родить от меня кляйне киндер! Война заканчивается, видимо, не в нашу пользу… А золотой ключ мог бы открыть дверь в страну счастья.

Стараясь не греметь подковами эсэсовских каблуков, мы с Рябовым вышли.

— Цурюк на хаус, — о чем-то интенсивно думая, произнес Рябов.

— Что?

— Назад домой! — перевел Рябов. — Ева Браун уже не способна вдохновить злополучного Гитлера. Его карта бита…

Мы прошли задымленную, всю в осколках стекла и черепицы, аллею Риббентропа, свернули к дубовому лесу, вздохнули полной грудью и спорым шагом направились к вечно молодой Москве.