Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

– Там бы и я ошибся на таких сфабрикованных уликах. И ты, и мы все.

– Да, конечно, но я опять не о том. Возможно, он ошибся и в своей оценке, своей версии убийства девочки. А мы тоже ошибаемся, глядя на это дело через призму его расследования. Надо посмотреть на это дело под каким-то другим углом.

– А меня сейчас больше всего беспокоит пропавший сынок прокурора Алексей Грибов, – сказал Гущин. – Я считаю, задача номер один теперь – его разыскать и допросить.

Глава 43

Клочки

Взглянуть на дело под каким-то другим углом…

Полковник Гущин в тот вечер в третий раз так и не задал свой излюбленный вопрос – какой? Какой-такой еще другой угол?

Катя и сама не знала. Она поняла это на следующий день – дома. Наступила суббота, и Катя взяла для себя тайм-аут на все выходные.

Кошмар в «Киселе» словно отнял у нее последние остатки сил. И дело было даже не в нападении Павла Мазурова – это как раз произошло и закончилось так быстро, что Катя даже не успела толком испугаться.

Просто сама атмосфера провонявшего «Киселя»… Эти багровые от натуги лица гостей, штурмовавших туалеты… Этот запах…

Катя с трудом подавляла тошноту, вспоминая все это. Дом на набережной, мимо которого она порой проезжала, и прежде представлялся ей похожим на тюрьму – серое, неприветливое здание и одновременно памятник архитектуры. А теперь к этой нелюбви примешалось еще и чувство острой брезгливости.

И вместе с тем щемящей жалости. Ко всем – и к пострадавшим гостям. И к бедной Полине Вавиловой, чья посмертная память была жестоко оскорблена.

И к Игорю Вавилову, который вынес все это. Он дважды столкнулся с проявлениями мести в отношении себя – в первый раз месть обернулась кровавым кошмаром, резней, убийством. Во второй – неприличным, дурно пахнувшим фарсом, где всех действующих лиц понесло по кочкам в жестоком поносе.

Совершил ли это все один человек – Павел Мазуров?

Катя в это утро в субботу остервенело занималась домашними делами. И совершенно не хотела есть. Даже не помышляла ни о завтраке, ни об обеде.

Но к вечеру природа взяла свое. И она заставила себя поесть – отварила рис в мультиварке, достала овощи. Заварила себе крепкий чай. Села на диван, поджав ноги, отложив в сторону ноутбук и планшет. Взяла чашку горячего чая, подула.

Вот вчера вечером она говорила Гущину о сходстве… Но нет, тут и несходства полно. Это дело при всем своем единстве распадается на какие-то фрагменты…

Она предложила взглянуть на убийство Аглаи Чистяковой под каким-то другим углом… Но действительно, под каким? Игорь Вавилов сконцентрировал все свое внимание на единственном подозреваемом – учительнице Грачковской. Так же он поступил и в деле отеля «Сказка» – там все улики сходились на Павле Мазурове. Но Мазурова он посадил, а Грачковскую ему пришлось отпустить. В этом деле иная точка зрения банальная – а что, если не учительница убила девочку? Но факт инсценировки изнасилования указывал именно на женщину-убийцу, как в классическом примере из учебников криминалистики. И при всем при этом Игорю Вавилову отомстили убийством жены…

За что? За то, что он делал процессуально-следственные ошибки?

Может, он и в деле прокурора тоже совершил ошибку? Но нет, там он просто участвовал в задержании с поличным. Всю операцию проводили и разрабатывали совсем другие сотрудники. И процесс дачи взятки был зафиксирован на видео – деньги у прокурора помеченные из стола достали. А вдруг это тоже подстава?

Катя подумала о Гущине: вот он заявил, что для него задача номер один – найти сына прокурора Алексея Грибова, неуловимого до сих пор. Что, если и Гущин склоняется к мысли, что в отношении прокурора была допущена не ошибка, а подстава и… что же, в этой подставе Вавилов принимал участие? Против своего друга и наставника, и именно за это ему сейчас так жестоко мстит Алексей Грибов-младший?

Где он? Почему скрывается? Что это вообще за человек такой?

А в это самое время Алексей Грибов-младший находился на своем обычном месте – при певице Леокадии Пыжовой. Правда, на Пыжову в это субботнее утро было тяжко глядеть.

После запоя, сразившего ее на юбилее, трезвый просвет обернулся депрессией. Растрепанная, старая, вся какая-то разом опустившаяся и ослабевшая, она сидела на роскошном ковре в своей роскошной гостиной с ножницами в руках. На полу перед ней распластана дорогая шуба из палевой норки. И Леокадия кромсала мех ножницами в клочки, всхлипывая и причитая:

– Никому, никому, никому не нужна стала… Концерты екнулись, хотела на майские поучаствовать, так отказали – мол, все забито, вся программа укомплектована. Я ж не претендую на главную сцену, хоть бы в парке дали… Думают, я старая корова, думают, вышла в тираж.

Ножницы так и мелькали, драгоценная шуба из палевой норки превращалась в клочки. Алексей Грибов сидел в кресле у окна, наблюдал за этой картиной. Пил томатный сок из стакана. Жалости он не испытывал. Ждал, когда Леокадия наиграется с шубой и весь этот меховой мусор можно будет выбросить вон.

– Что смотришь на меня? – спросила она его вдруг. – Противно тебе на меня глядеть, да? И тебе тоже, мой сладкий?

– Да брось ты, все путем, – усмехнулся Алексей Грибов, – хочешь в постель отнесу?

Леокадия щелкнула ножницами. Она, пригорюнившись, глядела на раскромсанную шубу. Потом перевела взгляд на бутылку рома на столике.

– Налить, что ли? – Алексей Грибов улыбался во весь рот. Он не жалел ее. Он провоцировал старуху.

Леокадия после недолгой борьбы с собой потерянно кивнула. В стакан плеснулся ром. А она, все так же пригорюнившись по-бабьи, тихонько затянула надтреснутым голоском: «По диким степям Забайкалья».

Глава 44

Попытка

В понедельник на работе Катя вернулась к тому, что делала раньше, – просмотру уголовных дел. Попросила у Артема Ладейникова дайджест по делу о взятке прокурора и долго и внимательно изучала.

Искала ту самую подставу и подвох и… ничего не находила. Прокурора Грибова взяли с поличным на деньгах. Тут не было никаких сомнений.

Затем она взяла на изучение дело Аглаи Чистяковой и углубилось в подробное чтение всех четырех томов. Читала долго, почти до конца рабочего дня, но так и не нашла тот «другой угол», под которым это дело можно было рассмотреть заново.

Она слушала, что говорили оперативники. Гущин весь день отсутствовал. Он занимался сейчас одновременно делом Мазурова в «Киселе» и розысками Алексея Грибова-младшего.

Под конец мысли Кати обратились к Виктории Одинцовой. Катя размышляла, прикидывая так и этак. Если не Павел Мазуров убил прекрасную кондитершу, то кто? Аркадий Витошкин, сбежавший за рубеж, или Мимоза? Но Мимоза рассказала им все, во всем призналась…

Катя отыскала в деле отеля «Сказка» допрос Виктории, который проводил Вавилов. Снова перечла его, вспомнила ее слова о холоде в номере. С этим все теперь ясно. Но нет ясности с самым главным – за что через пять лет убили свидетельницу?

Катя подумала – а что они вообще знают о Виктории Одинцовой? Кроме того, что она сменила работу – из гостиничных менеджеров перешла в малый бизнес, в это крохотное кафе в Рождественске. А ведь она открыла его вместе с какими-то компаньонами – приятелями. Эти люди знали Викторию, дружили с ней. Почему бы не расспросить их о ее жизни, и… может, им еще какие-то подробности дела об отеле «Сказка» известны?

И Катя твердо для себя решила на следующее утро отправиться снова в Рождественск, зайти в кафе, отыскать компаньонов и совладельцев, потолковать с ними.

Приняв такое решение, она слегка подбодрилась. Сложила многотомные дела и отправилась к себе в кабинет Пресс-центра. На лестнице она столкнулась с полковником Гущиным. Она хотела было поделиться с ним своими планами, но он лишь махнул рукой – некогда мне.

Его ждал у себя начальник Главка. И Катя решила, что доложит ему о результатах своей поездки уже потом, после всего.

Она коротала конец рабочего дня у себя в Пресс-центре за написанием статеек для интернет-версии «Криминального вестника Подмосковья».

А полковник Гущин в это время сидел напротив начальника Главка и подробно излагал ему то, что предпринял в свете событий последних дней. В руках его была папка с документами. Начальник Главка начал их просматривать.

– Игорь Вавилов сейчас у меня на даче, – сказал он Гущину, – завтра он приедет сюда, на работу. С этим рестораном «Киселем» нам придется разбираться, не Москве.

– Я не знаю даже, как сейчас