Современный российский детектив-2. Компиляция. Книги 1-23 - Андрей Владимирович Поповский

Володя встал тогда после слов Бейлинсона, подошел ко мне, наклонил голову набок, посмотрел как-то странно… До сих пор помню этот его взгляд. Словно в нем что-то враз перевернулось… Он посмотрел на меня своими черными, как бездна, цыганскими глазами и сказал: «Ну раз высшее счастье, Ольга Витольдовна, в вашем понимании, составляют власть, положение в обществе, богатство, как только что соизволил заявить ваш поверенный врач-духовник, тогда я отправляюсь на поиски всего этого. И клянусь вернуться богатым и знатным, как король. И сложить к вашим ногам добытые трофеи, в надежде заслужить ваши руку и сердце».

Он уходил под всеобщий смех и аплодисменты. И никто не мог понять, говорил ли он серьезно. Николай продолжал настаивать на его склонности к излишнему и показному драматизму. Но я… я знала, что он был искренен. Он был еще очень молод, чист и невинен и умом, и сердцем, но в ту минуту с ним и случился надлом.

– Он вернулся? – спросил Грених.

– Мы и не думали, что это случится. Одно безумное лето быстро у всех вылетело из памяти. Володю забыли. Иногда, бывало, кто скажет: «А помните, был такой чудак, а вы, Ольга Витольдовна, чуть ему себя не отдали из жалости». Я вспоминала это приключение как чью-то чужую историю любви, сюжет французского романа. Несколько лет мы жили в Москве, я ответила согласием на предложение Николая, у нас родилась Лиза. Муж получил доктора наук, преподавал в университете, имел частную практику. А в январе 11-го вышел тот злосчастный циркуляр министра просвещения Кассо, в феврале Николай уволился из университета, ему запретили частную практику. Вскоре мы вынуждены были продать дом на Арбате и переехать ко мне в Задубровье. Усадьба стояла несколько лет в запустении, я осталась последняя ее владелица. Но вместе с имением мне достались и долги. Пришлось дом и землю выставить на продажу.

Тогда-то Володя внезапно и вернулся – в качестве покупателя. Его было не узнать, он словно вырос, стал ладным, гордым и походил на цыгана из-за черного, смоляного загара. Оказалось, он успел поучаствовать в войне с Японией, побывал в Маньчжурии и заявил, что стал золотопромышленником.

Он выложил на стол перед нами несколько десятков пачек денег и два револьвера, сказав, что выкупит усадьбу и оставит ее мне в обмен на несостоявшуюся свадьбу. Если Николай против, тогда – стреляться. Наше положение было бедственно, дом нечем было топить, на руках маленькая Лиза, мы сильно задолжали крестьянам, у нас не осталось слуг, часть комнат отсырела, мебель сгнила, никакой скотины, а Николай не умел толком стрелять…

Ольга, густо покраснев, опустила голову.

– Володя прожил у нас три недели, а потом опять исчез, оставив в нашей семье полный разлад и сына Колю, которому я и вправду дала имя в честь своего мужа, чтобы вернуть семье хоть толику прежнего благополучия и взаимной любви.

– Где же сейчас настоящий отец Коли и кем он стал?

– За этот короткий его визит я не успела понять, кто он и кем стал. В нем, несомненно, произошли перемены, он разбогател. А свой поступок в отношении нас объяснил принципами анархизма, которые составляли тогда его существование, видимо, придя на замену заповедям Иисуса. Это все.

Несколько секунд Грених продолжал сидеть, опустив локоть на стол, заваленный выкройками, и смотреть на Ольгу, надеясь, что она все же еще что-то добавит. Но та поднялась и отошла к окну, стала бездумно перебирать пальцами пластинки на подоконнике.

– А какую помощь вы от меня ждете как от эксперта? – спросил наконец он.

– Я хочу, чтобы вы сами поведали судье эту историю. Хочу, чтобы это стало для Коли неким спасательным кругом. Он не выбирал своей судьбы, он славный мальчик и вырастет хорошим человеком. И… – она долго собиралась с мыслями, кусая губы. – Я хочу, чтобы вы подтвердили документально, что Николай – мой муж – застрелился, узнав, что Коля не его сын.

– Но он не сам застрелился, – Грених сдвинул брови.

– Три огнестрельные раны – у того из угрозыска были такие же. Вы подтвердили, что это было самоубийство, – с нервным напряжением настаивала она. – Отчего же три огнестрельные раны моего мужа нельзя выдать за такое же самоубийство?

– Выстрелы были произведены с нескольких метров. Руки Николая остались чисты. Да еще и отпечаток нашли кого-то третьего.

– В вашей власти написать все что угодно.

– Нет, это далеко не так. Вы заблуждаетесь.

– Я не заблуждаюсь, – упрямо и с какой-то странной твердостью проговорила она. – Ваши бумаги примут безоговорочно. Просто сделайте это. Вам дадут денег. Я вам заплачу!

Грених собрал морщину на лбу и отодвинулся. Все ясно! Швецов знал, что Константин Федорович в конце концов явится к ней за ответами. И заранее велел поведать часть истории. Прокурор вновь говорил с ним, вновь предлагал денег, но теперь через мать Коли. Ведь у него больше нет прикормленного судмедэксперта и некому строчить подложные акты освидетельствования. Впереди их ждал суд, Грених наступал на хвост, надо было выкручиваться, и они решили, чем воевать с ним – лучше предложить союзничество.

Но все это было задумано до того, как Грених вспомнил о своей давнишней встрече с настоящим Швецовым, до нападения на Асю и до убийства Сацука. Объявить мужа-рогоносца самоубийцей, устранить сующую нос в их дела Асю, а потом предложить убитому горем Грениху их покрывать – был их прежний план. И Ольга, не зная, как поменялись за ночь обстоятельства, без задней мысли выдала его Грениху.

Он смягчился. Надо оставаться в роли исповедника еще некоторое время, прежде чем Ольга поймет, что Грених не тот орех, который так просто щелкнуть.

– Этот Володя, он ведь потом вернулся с войны? – спросил он после паузы.

Ольга не ответила, но из рук ее выпала пластинка.

– Володя – это атаман Степнов? – Грених внимательно следил за ней.

Пауза. Страх в лице, попытка отвернуться.

– Я не могу ничего больше добавить.

Грених откинулся на стуле, осмотрел комнату, глаза зацепились за неуместные здесь манекены, скользнули к выкройкам на столе, к патефону на подоконнике. Это было его логово! Квартира тоже принадлежала Швецову. Он заставил ее швейными принадлежностями, может, даже прописал тут какую-то сотрудницу театра для вида. Но обитал здесь сам, тайно проводил время с Ольгой, пока не убил ее мужа. Предметы мебели, гобелены, картины, старинные книги в кожаных переплетах в высоком книжном шкафу, этот чертов патефон и кресло-качалка – все как он