Братство обреченных - Владислав Куликов

«Как она достала меня! — подумал Андрей. — Тут писать надо. Чего тянуть?»

— Сейчас посмотрю, — без энтузиазма ответил он.

Ему хотелось летать. Просто парить в облаках и ничего не делать. А потом спуститься на землю, и — ап — окажется, что статья-то уже написана. Еще Андрей с нетерпением ждал встречи с Беляночкой. Он позвонил ей, когда прилетел. Но она не смогла прийти сразу. Договорились встретиться на следующий день — то есть сегодня…

В общем, не лежала душа к работе. Однако скрепя сердце он набрал: «генная экспертиза», «экспертиза ДНК», «генетика» и еще что-то. Ссылок высыпало столько, что, наверное, жизни бы не хватило все посмотреть. Поэтому Андрей стал кликать выборочно.

Первый сайт, на который он попал, сообщил: «Технология идентификации личности по генетическому коду была разработана британским ученым Алексом Джеффрисом из Лейчестерского университета в 1985 году».

— Получит мужик Нобелевку как пить дать! — воскликнул Ветров.

— Кто? — Азарова оторвалась от газеты, которую читала за своим столом.

— Да есть тут один.

— Ты ищешь или пустяками занимаешься?

— Думаю, и то, и то.

— Выбери что-нибудь одно, — повелительным тоном сказала она.

«Не женщина, а кремень», — подумал про нее Ветров.

Ольга Азарова всегда носила платок-бандану. В юности она занималась гандболом, даже играла в юношеской сборной Советского Союза. С тех пор сохранила ладную и гибкую фигуру. Ростом была на пару сантиметров выше Ветрова. Но главным ее достоинством мог по праву считаться голос. Глубокий и грудной, он звучал — по ситуации — то волнующе и прекрасно, то веско и властно. Но в каждом случае — максимально. Если волновал, то до щиколоток. Если бил, то как хлыстом.

— Вот интересная ссылка, — сказал Андрей. — Как раз про убийства…

«Как-то оперативники наблюдали за торговцами оружием. Обнаружили их кладовку. Видят, приходит туда человек, не имевший к банде никакого отношения, заносит огромный мешок, уходит. Приезжают взрывники, выносят из кладовки боеприпасы. Оперативники смотрят — а в мешке обгоревший расчлененный труп. Осматривают его, обнюхивают. Тут прибегает хозяин, скандалит: зачем полезли в мой мешок? Оказалось, жил у него в Новгороде отец. Выпивал. Сгорел как-то во время пьянки с собутыльником. Сын приехал в Новгород за трупом, ему выносят огромный кусок человеческого месива — слипшиеся останки двух обгоревших трупов. Говорят: либо все забирай, либо ничего. «А кто второй-то? Кто из них мой отец?» — «Неважно…» Но в итоге в морге сжалились над сыном, взяли топор и разрубили «глыбу» пополам: пусть это будет твой отец, а это — неопознанный труп. Забирай! Мужик в одеяло труп завернул и повез. Вот тебе и расчлененка. А если бы у него был «генетический паспорт», то не пришлось бы гадать, где отец, а где гость.

Правда, на сто процентов доверять результатам генетической экспертизы нельзя никогда (если, конечно, речь не идет об отрицательном результате). Но в принципе это очень точный метод. ДНК содержится во всех клетках, в том числе и в клетках буккального эпителия, которые мы можем извлечь из слюны, оставленной даже на окурке. Корневая часть волоса, ногти, костные останки — все это достаточный материал для экспертизы. Давность не имеет значения, если только кости полностью не сгнили. Годятся полуобгоревшие останки трупа — во время термической обработки с ДНК, как правило, ничего не происходит. Кровь хорошо сохраняется в виде пятен на одежде…»

— Просто чудо, а не метод! — вслух произнес Ветров. — Но отсюда можно взять слова, что нельзя полностью доверять. Вот есть фамилия эксперта, на него сошлемся.

— Сохрани это где-нибудь у себя. Ищи дальше.

— О, а вот это сильно! — не удержался от восклицания Андрей, когда зашел на следующий сайт. — Интернет — великая сила. Я нашел еще одного ученого!

Он попал на официальный сайт «Литературной газеты».

Ссылка привела на статью из свежего номера: «Ошибки блуждающих атомов». Автор — главный научный сотрудник Института общей генетики имени Н. И. Вавилова доктор биологических наук Лев Зиновьевич Шипковский.

«…Давайте представим исследование в виде трех этапов, — писал он. — Первый — сбор образцов, содержащих ДНК. Это могут быть фрагменты мышечной или костной ткани, волосы, кровь, слюна и многое другое. Кто и как собирал материал, как маркировал и хранил образцы — все это важно. Несколько капель крови на месте преступления могли собрать в одну пробирку, а могли в разные. Если кровь принадлежала разным лицам, «образец», собранный по первому способу, будет смесью, в которой нелегко разобраться. Ведь применяемый при экспертизе метод размножения ДНК очень чувствительный. Он создает множество копий одной-единственной молекулы, загрязнившей образец. Это способно привести к ошибкам.

Заключительную стадию можно назвать популяционно-генетической. Весь геном подозреваемого и всю ДНК в образце расшифровать нельзя. Обычно изучают не более двадцати участков. С какой вероятностью у случайного прохожего эти участки окажутся такими же, как у подозреваемого? Оценка вероятности — третья стадия работы экспертов. Она наиболее уязвима.

Здесь мы подходим к очень важному моменту. Чтобы подсчитать вероятность, эксперт должен знать, как часто встречаются у людей различные варианты участков ДНК. Поэтому во всем мире специалисты собирают базы данных с частотами участков ДНК, используемых в судебной практике. Но Россия на генетической карте мира белое пятно! Мы используем американские и европейские данные. Опытный адвокат непременно поставит вопрос: а может ли эксперт гарантировать, что генетический признак, который встречается лишь у одного из ста нью-йоркцев, не распространен в Москве гораздо шире? Поэтому нужно срочно начать исследование частот встречаемости участков ДНК человека, используемых в судебно-медицинской практике и в России.

По Москве сейчас сделаны две-три научные работы. Сотни обследованных. Нужны же десятки, сотни тысяч! В крупных городах США для каждого района создана своя база данных. А ведь в Москве этническое разнообразие ничуть не меньше. Наш институт, ведущий в стране по проблемам популяционной генетики, предложил провести такие исследования. Но встретил резкое сопротивление Российского центра судебно-медицинской экспертизы и лично Петра Сидорова».

— Опаньки, — вырвалось у Ветрова.

— Что? — Азарова подняла голову от газеты.

— Они с Сидоровым на ножах.

— А мужик стоящий?

— Да.

Тогда мы не скажем про заключение Сидорова. Ищи его.

— Сейчас, только дочитаю.

«Люди склонны полагать, что «наука не склонна ошибаться». К сожалению, это не так. В этом году в США судят молекулярного биолога, автора множества экспертиз, которые оказались ошибочными. По результатам его работ вынесли одиннадцать смертных приговоров, десять из которых уже привели в исполнение. В ДНК-экспертизах, представляемых в наших судах, тоже немало ошибок…»