Аварийный взлёт - Ирина Семеновна Левит

ГЛАВА 24

— Да, меня проинформировал полковник Купревич. Но, слава богу, Ольга Валерьевна жива и будет здорова. Хотя это просто напасть какая-то!

Огородов напряженно сдерживал ярость и, как показалось Дергачеву, растерянность. Сергей его понимал. Нечто похожее он испытал и сам, когда выяснилось, что Егорову отравили. Разница была лишь в том, что Сергей испугался за Ольгу, а Огородов — скорее, из-за самой ситуации. Убийство… покушение на убийство… и все в течение одной недели… Новому директору никак нельзя было позавидовать. Впрочем, чувства начальника Дергачева не слишком волновали — для волнения имелись куда более серьезные поводы.

Огородова интересовали подробности. Дергачев ограничился лишь неким четко очерченным набором информации, полностью следуя указаниям полковника: озвучивать можно лишь общие сведения, но никому никаких деталей. Особенно он это подчеркнул, адресуясь Кондаковой, на что та вскипела (дескать, сроду не имела привычки трепать языком) и весьма резко прошлась по всей правоохранительной системе.

Свое появление в доме Егоровой (не по указанию, а по собственному решению) Сергей объяснил достаточно туманно, сославшись на звонок растревоженной Нины Григорьевны, которая условилась о совместном ужине, но не смогла дозвониться-достучаться соседке. Однако эти детали Огородова как раз мало занимали — его интересовало, что предпринимают следователи и полицейские.

— Работают, — еще более туманно пояснил Дергачев.

— Работают! — зло процедил директор. — Уже почти неделю аэропорт трясут, а ничего нового…

«Если не считать нового преступления — попытки убить Егорову», — подумал Сергей. Он нисколько не сомневался, что реальное убийство и попытка убийства связаны между собой. Не бывает в обычной жизни таких совпадений.

Только как все странно…

Марадинского убили ножом в аэропорту. Егорову попытались убить, по сути, в собственном доме: сначала, не исключено, задушить в садике по соседству, а затем отравить в квартире. Дергачев пусть недолго, однако успел поработать в полиции, и понимал: слишком разный почерк. Или эта разность — намеренна? Или кто-то воспользовался убийством Марадинского, чтобы расправиться с Егоровой? Значит, этот «кто-то» хорошо знает Ольгу, был в курсе, когда в тот понедельник она уедет с работы, где она живет и, более того, имел возможность проникнуть в ее жилище?..

Ночью Сергей довез Казика до гостиницы и вернулся в квартиру Ольги. Дверь была нараспашку, в обеих комнатах, на кухне и в прихожей горел свет. На лестничной площадке, приткнувшись к косяку, стояла Кондакова — со скрещенными на груди (словно мечами) руками и яростью в глазах.

— Вон, кучу народа нагнали, везде лазают, всякие следы ищут, сам главный начальник пожаловал, — процедила она, — а когда Ольгу чуть не пришибли во дворе, всем было пофиг.

Дергачев хотел напомнить, что вообще-то Ольга сама отказалась обращаться в полицию, но промолчал. Зачем? Опять же хоть что-то сделали — сумку с кровавым пятном на экспертизу взяли. Правда, не слишком-то с экспертизой торопились, ну так считали, особого повода нет. Сейчас вот появился.

В гостиной и на кухне, которые просматривались с лестничной площадки, что-то делали несколько человек. Мужчина в белых перчатках разговаривал с Купревичем, перед ним на кухонном столе лежали полиэтиленовые мешки с уткой, картошкой, овощами, еще какой-то снедью, а также пакетом с грейпфрутовым соком и пустым бокалом с желтовато-розоватыми разводами.

Сергей сделал шаг в квартиру, но тут же путь ему преградил полицейский.

— Не положено.

— А, Сергей Геннадьевич! — обернулся Купревич и махнул рукой бдительному стражу, дескать, свои. — Идите сюда.

В прихожей, прямо под вешалкой, на табуреточках (Сергей машинально подумал, что явно принесенных с собой) сидели два старичка.

— Мы понятые, — поспешно заверили они Сергея.

— Очень приятно, — брякнул он совершенно некстати.

— Вот, — сказал из кухни Купревич, — именно Петр Васильевич и выгуливал свою собаку в саду, когда напали на Егорову.

— А я ж даже не понял, что на Олечку напали! — принялся оправдываться дедок. — Вот ведь Тоби наш выскочил, а когда я подоспел, Олечка вроде как уже упавшая была. Но я ведь думал, просто споткнулась.

— А наш Тоби не брехливый! Он зазря не лает, — с некой гордостью произнесла бабулька. — А тут Петя сказал, что прямо таки зашелся от лая. Тоби наш плохих людей чует.

«Значит, нападение в саду уже не считают случайным, и старика расспросили-допросили», — понял Дергачев.

— Только ни к чему не прикасайтесь, — предупредил мужчина в белых перчатках, совершенно очевидно, эксперт.

— Вы наверняка найдете мои отпечатки, — предупредил в свою очередь Сергей. — И здесь, на кухне, когда с Ниной Григорьевной я нашел Ольгу Валерьевну, и в комнате, но более старые. Я был у Ольги Валерьевны в тот вечер, когда на нее напали.

— У вас отпечатки возьмут. У Кондаковой уже взяли, — сообщил Купревич. — А вы вот постарайтесь вспомнить: кроме вон той еды — полковник кивнул на пакеты, — что-нибудь было? Из того, что можно съесть-выпить?

— Где в принципе что было, я не заметил, — признался начальник САБа, которому по службе полагалось на все обращать внимание, однако тогда его волновала только недвижимая Егорова и ничего больше. — Но… Вот это точно! На столе стояла упаковка сока и бокал. В бокале сок еще не засох. Значит, она его пила.

Да, вот это он заметил. Совершенно машинально. Все-таки профессиональная привычка сработала.

— Я сейчас позову следователя, она возьмет у вас показания. Причем интересует все, начиная с того вечера, когда на Егорову напали, — уточнил полковник и крикнул: — Наталья Петровна, идите сюда!

На пороге кухни появилась женщина средних лет.

— Здрасьте. — У нее был громкий, подчеркнуто строгий голос. — Надо только место найти. Кондакову я у нее дома допрашивала. Но она, наверное, уже спать ушла.

— У нас можно. У нас вон и дверь открыта. И Тоби у нас не кусается, — встрял сосед Петр Васильевич. — Да и мы спать никак не собираемся, у нас часто бессонница.

— Поэтому мы-то в понятые совершенно спокойно пошли. А другим-то утром на работу, — поддержала старика жена. — И Ниночке тоже утром на работу, так что пусть поспит.

— Я не сплю. Я здесь, — выдвинулась с лестничной площадки Кондакова.

Полицейский страж тут же преградил ей дорогу.

— Отстань! — огрызнулась Нина Григорьевна и скомандовала: — Идемте ко мне.

Она обитала точно в такой же двухкомнатной квартире, как у Егоровой, даже обстановка была похожей. Кто там рассказывал: Нина Григорьевна снимала квартиру у Ольги Валерьевны, а потом Ольга Валерьевна развелась с мужем, и Нине Григорьевне пришлось съехать, но ей повезло, она сняла такую же этажом выше?..Егорова и Кондакова подружились на почве жилья, а потом продолжили дружить на почве соседства. Какое это сейчас имело значение? Дергачев решил,