Лес нас найдет - Мэтью Лайонс

на вопрос, зачем ему это нужно. Зачем ему было мучить нас, зачем он изменил Адама и убил Джоша? Зачем ему было нужно отбирать у меня все то хорошее, что у меня было, каждую спокойную мысль, каждую минуту покоя? Зачем ему было делать жизнь такой ужасной и для меня, и для всех нас?

Хлоя покачала головой:

– Затем, что если бы у тебя ничего не осталось в нашем мире, то тебе незачем было бы уходить из Пайн-Бэрренс. Ты мог бы остаться здесь навечно.

– Что, как мой отец? – Глаза Паркера вдруг наполнились слезами, и он вытер их тыльной стороной ладони.

– Твой отец явился сюда не без причины. Может быть, он тоже видел призраков, – предположила Хлоя.

– То есть эта сущность попыталась проникнуть в его голову? Ты правда думаешь, что такое возможно?

– Вы же приезжали сюда много лет, Парк. А твой отец и того дольше. Так что немудрено, если этот призрак… или что он там такое… сумел пролезть в его голову… за столько-то времени. Особенно если он принял какое-то другое обличье. Ведь ему удалось провести тебя, а ты самый умный человек, которого я знаю.

– Не такой уж я и умный. Ведь я попался на его удочку.

– В том-то и дело. Любой бы попался, в том числе и я, а я видела его всего-то секунд тридцать. – Она взяла брата за огромную руку и крепко сжала ее. – Не вини себя в том, что он тебя провел.

– Знаешь, самым шизовым из этого было то, что я хотел, чтобы он был настоящим, – прошептал Паркер. – Мне ужасно хотелось, чтобы он в самом деле был Нэйтом. Мне казалось, что если это Нэйт, то, возможно, у меня появился второй шанс, шанс что-то переиграть. – Плечи Паркера поникли, и у него сделался такой вид, будто сейчас он опять заплачет. – Когда этот призрак появился, я решил, что это глюк. Что я потерял рассудок. – Паркер вздохнул и высвободил руку. – Я подумал, что он плод моего воображения, что-то вроде воображаемого друга, которого я придумал, чтобы он составил мне компанию. А потом я подумал: почему бы и нет? Почему это не может быть Нэйт? Ведь этот призрак выглядит, как он, разговаривает, как он, так что… – Он кивком показал на деревья. – Мне просто было приятно, что в кои-то веки я не один. Даже если это был Нэйт.

– Паркер, ты не один. Ты никогда и не оставался один.

Хлоя попыталась опять взять его руку в свою, но он отдернул ее:

– А вот и нет. Я уже много месяцев, как остался один. С тех пор как ушел мой отец.

– Это не так…

– Это так, и ты это знаешь, – перебил ее Паркер. – Моя мать уже почти не функционирует, и ей становится все хуже. Она продолжает кое-как держаться только для того, чтобы не потерять работу и продолжать покупать себе джин. Но она уже не моя мать, Хлоя. Она всего лишь унылая оболочка моей матери, с которой я продолжаю жить. Еще один призрак. И не делай вид, будто тебе не известно, о чем я говорю, потому я знаю – тебе это известно.

Хлоя покачала головой и отвернулась, надеясь, что в темноте он не увидит, как покраснели ее щеки и шея. Да, она имела кое-какое представление о том, что произошло с тетей Лори из-за исчезновения дяди Дэйва. Она видела красные прожилки, появившиеся на ее носу и щеках, видела, какими стеклянными стали ее глаза. Черт возьми, еще на Рождество Хлоя поняла, что с тетей Лори что-то не так – ее одежда была в пятнах, от нее пахло можжевельником и перегаром. И она была намного пьянее, чем обычно напиваются на семейных торжествах. Паркер в тот день ни с кем не говорил, а просто сидел в углу, уставившись в свой телефон, но его лицо было искажено яростью. После того как они наконец ушли, остальные взрослые, включая ее родителей, собрались на кухне, обсуждая и оплакивая печальную участь семьи Каннингемов. Вот только никто из них не дал себе труда подумать, не нужна ли Парку и Лори помощь. Никто ничего не сказал. Все сидели, болтали, открывали свои подарки и не обращали внимания на то, что произошло. Всем было проще делать вид, будто все идет нормально. По дороге домой ее родители спросили, хорошо ли она провела время. Как будто ничего не случилось. Как будто они обо всем забыли.

– Но у тебя же были мы, – вновь сказала Хлоя. – И я, и Адам, и Ники, и…

Парк покачал головой:

– Нет, вас не было.

– Что? Конечно же, мы были с тобой…

– Нет, вас не было. После того как пропал мой отец, вы отстранились от меня. Все вы. И ты это знаешь.

– Паркер, перестань, это несправедливо…

Он вдруг сжал ее плечи. В его глазах все еще стояли слезы, но одновременно читалась такая серьезность, какой она никогда не видела прежде. Такого Паркера ей еще не приходилось видеть.

– Нет, послушай меня. Я вас не виню – я все понимаю. Общаться со мной было нелегко. Вы делали, что могли, но вы мало что могли сделать. Вам надо было решать свои собственные проблемы, не имеющие отношения ко мне. У вас была ваша собственная жизнь. Я на вас не сержусь. – Он отстранился и вытер глаза. – Просто это было тяжело, ты меня понимаешь? Это жесть, когда тебе приходится переживать такое в одиночку.

Паркер был прав – она в самом деле отстранилась от него. Они все отстранились от него. Нет, это не было осознанным выбором, они, конечно же, не собрались вместе и не решили: а пошел Паркер в жопу. Просто после исчезновения его отца с ним было не очень-то легко, так что легче было его избегать. Они все так же вместе обедали, все так же проводили время вместе, но теперь делали это немного реже, чем прежде. Или просто реже звали его. Хлоя надеялась, что он ничего не заметит, но он, разумеется, заметил. Ведь он не дурак.

– Прости, Паркер, – сказала Хлоя, и голос ее дрогнул. – Ты заслуживал лучшего.

– Почти все люди заслуживают лучшего, – ответил Паркер. – Но это не значит, что они обязательно получают это лучшее.

Она посмотрела на него и опять на мгновение увидела того мужчину, каким он когда-нибудь станет. Молчаливого, вдумчивого и усталого. В уголках его глаз появятся морщины, скулы с возрастом обозначатся резче, в волосах проседь появится намного раньше, чем следовало бы.