Рассказы - Роберт Альберт Блох

Потом я услышал звук.

Это был скрип ржавых петель. Любой, кто жил в старых домах сумеет распознать этот специфический, жуткий лязг. Ржавые петли скрипели за пределами подвала… от железной двери? Звук трения среди угля… железная дверь скрыта под угольной кучей. Феллипо остался здесь только на одну ночь. Все, что нашли, это его ногу.

Джонатан Дарк бормотал на смертном одре. Дверь заперта с другой стороны. Туннели к кладбищу. Что скрывается на кладбищах, древних и невидимых, что выползает из склепов на пир?

В горле поднялся крик, но я подавил его. Регетти еще храпел. Что бы ни происходило во внешней комнате, я не должен разбудить его и потерять свой единственный шанс на спасение. Вместо этого я поспешил и освободил ноги. Я работал лихорадочно, но при этом бдительно прислушивался к происходящему.

Шум в угольной куче резко прекратился, и я обмяк от облегчения. Возможно, это суетились крысы.

Мгновением позже я бы отдал все, чтобы снова услышать грохот угля, лишь бы заглушить новый шум.

Что-то ползло по полу подвала; оно продвигалось будто бы на руках и коленях; нечто с длинными ногтями или когтями, шуршащими и скребущими. Что-то квакало и хихикало, двигаясь по темному подвалу; что-то, что заходилось от скотского, тошнотворного смеха, подобно смертельной погремушке в горле обглоданного чумой трупа.

О, как коварно оно подкрадывалось — как медленно, осторожно и зловеще! Я слышал, как оно скользит в тени, и мои пальцы судорожно дергались, в то время как разум впал в оцепенение.

Путь между гробницами и домом колдуна — где ползают твари, которые, как говорят старые легенды, никогда не умрут.

Регетти храпел.

Что ожидает внизу, в пещерах, вызванное правильным заклинанием — или видом добычи?

Тварь.

И затем…

Регетти проснулся. Я услышал его крик, единожды. У него не было времени встать или выхватить пистолет. По полу спешила тварь, похожая на гигантскую крысу. Раздался звук разрываемой плоти, и все кончилось, только резкий лай упыря, вызвавший кошмары в моем потрясенном разуме.

Вой перекрыла серия низких, почти звериных стонов, и агонизированные фразы на итальянском языке, крики о милосердии, молитвы, проклятия.

Когти не стучат, когда погружаются в плоть, и желтые клыки не издают звуков, пока не трутся о кости…

Левая моя нога освободилась, потом правая. Теперь я перерезал веревку вокруг талии. А что если оно придет сюда?

Рык прекратился и повисла жуткая тишина.

Это было пиршество без тостов.

И теперь, еще раз, раздались стоны. Мой хребет задрожал. Вокруг меня смеялись тени, потому что снаружи царило пиршество, как в старые времена. Пиршество, и та тварь все стонала, и стонала, и стонала.

Я освободился. Как только стон умер в темноте, я разрезал последние лоскуты веревки, связывавшие меня со стулом…

Я не торопился уходить, потому что в другой комнате еще слышались звуки, которые мне не нравились; звуки, которые заставили мою душу трепетать; и мое здравомыслие поддалось безымянному страху.

Я слышал, как шарят и шелестят лапы по полу, и после того, как крики прекратились, их сменил еще более худший шум — бормочущий шум — как будто кто-то или что-то высасывает мозг из кости. И звук страшного щелчка; голодное клацанье гигантских зубов…

Да, я ждал; ждал, пока хруст прекратится, а потом ждал до тех пор, пока скользящий шелест не вернулся обратно в подвал, и скрылся. Когда я услышал удар ржавых петель двери вдалеке, то почувствовал себя в безопасности.

Именно тогда я наконец ушел; проходя через заброшенный подвал, вверх по лестнице, и из незапертых дверей в серебряную полутьму лунной ночи. Было очень приятно снова увидеть уличные фонари и услышать, как вдалеке грохочут машины. Такси отвезло меня в участок, и после того, как я рассказал свою историю, полиция сделала все остальное.

Я рассказал свою историю, но не упомянул железную дверь на склоне холма. Этим я уберег чиновников от лишних хлопот. Теперь они могут делать то, что им нравится, так как я уже далеко. Но я не хотел, чтобы кто-то слишком близко подходил к той двери, пока я оставался в городе, потому что даже сейчас я не могу — не смею — сказать, что может скрываться за ней. Склон холма ведет к кладбищу, а кладбище — к местам далеко внизу. И в старину что-то перемещалось между могилой по тунннелям к дому колдуна; движение, совершаемое не только людьми…

Я тоже в этом уверен. Не только из-за исчезновения банды Феллиппо, или зловещих перешептываний стариков, не только из-за них, но и из-за гораздо более конкретных и ужасных доказательств.

Это доказательство, о котором я не хочу говорить даже сегодня — полиция о нём знает, но которое, к счастью, удалено из газетных отчетов о трагедии.

Что люди найдут за железной дверью, я не рискну сказать, но думаю, что знаю, почему только нога Феллиппо была найдена раньше. Я не смотрел на железную дверь, прежде чем выйти из дома, но я видел в подвале что-то еще, когда прошел к лестнице. Вот почему я лихорадочно побежал вверх по ступенькам, вот почему я пошел к властям, и отчего никогда не хочу возвращаться в призрачно-колдовской, древний и злополучный Аркхэм. Я нашел доказательства.

Обнаженное тело Джо Регетти, сидящего в кресле в подвале под светом фонаря, целиком перемололи в клочья гигантские и нечеловеческие зубы!

Перевод: Кирилл Евгеньевич Луковкин

Храм Черного Фараона

Robert Bloch. "Fane of the Black Pharaoh", 1936

Рассказ входит в межавторский цикл «Мифы Ктулху. Свободные продолжения»

1.

— Лжец! — сказал капитан Картарет.

Смуглый человек не двинулся с места — лишь под тенями бурнуса по искривленному лицу скользнула угрюмая гримаса. Но затем, шагнув вперед, в свет лампы, он улыбнулся.

— Это грубое слово, эффенди, — промурлыкал смуглый человек.

Капитан Картарет иронически оглядел своего полуночного гостя.

— И вполне заслуженное, я думаю, — заметил он. — Рассмотрим факты. Вы, незваный и неизвестный, являетесь ко мне в полночь. Долго несете какой-то вздор о тайных подземельях под Каиром и затем по собственной воле предлагаете показать мне дорогу к ним.

— Совершенно верно, — вежливо согласился араб. Он спокойно выдержал взгляд ученого капитана.

— Для чего вам это делать? — настаивал Картарет. — Если ваша история не ложь и вы действительно узнали такую откровенно абсурдную тайну, зачем вам приходить ко мне? Зачем делить с кем-то славу открытия?

— Я уже