Рассказы - Роберт Альберт Блох

class="p1">— Ни один человек не убьет другого вот так, — пробормотал поляк, — даже от топора не будет такого месива. И вы знаете, что парни сказали о ноге Феллипо — всю ее покрывали следы от зубов.

— Верно, — задумчиво рассудил Регетти. — И сразу после того, как это случилось, его банда довольно быстро смылась отсюда. Не пытаясь спрятать тело или еще что-то предпринять. — Он нахмурился. — Но это не доказательство всякого вздора о призраках или вампирах. Ты начитался желтых журнальчиков, Полак.

Он засмеялся.

— А как же железная дверь? — укоризненно проворчал толстяк и его красное лицо вспыхнуло. — А что с железной дверью возле кучи угля? Вы знаете, что говорят парни у Черного Джима о доме с железной дверью в подвале.

— Да, — лицо Регетти потемнело.

— Вы не заглядывали за железную дверь, босс, — продолжал здоровяк, — возможно вы найдете за дверью что-нибудь, как говорят парни — то, что пришло за Феллипо; то, что там скрывается. Когда пришли полицейские, они тоже не нашли дверь. Просто нашли ногу, кровь и заткнулись. Но парни знают. Они много рассказали мне о доме с железной дверью в подвале; сказали, это плохое место с давних времен, когда здесь жили колдуны. Это связано с холмом позади дома, возможно, и с кладбищем. Возможно поэтому никто долго здесь не жил — все боялись того, что прячется по ту сторону двери; того, что явилось и убило Тони Феллипо. Я все знаю о доме с железной дверью в подвале.

Я тоже знал об этом доме. Так вот куда я попал! В старый дом Чамберса на Прингл-стрит! Множество историй, которые я слышал от стариков будучи мальчиком, повествуют о старом Иезекиле Чамберсе, чьи колдовские дела создали ему столь неприглядную репутацию в колониальные времена. Я знал о Джонатане Дарке, другом хозяине, судимом за контрабанду незадолго до страшных событий 1818 года, и об отвратительной практике раскапывания могил, которым он занимался на древнем кладбище на холме прямо за домом.

В то время ходило множество странных слухов о ветхом доме с железной дверью в подвале — о двери, которую Дарк использовал в качестве прохода, по которому украденные им трупы доставлялись в подвал. Дарк умер во время судебного процесса, находясь в тюрьме, бормоча богохульства, в которые никто не осмелился поверить; чудовищные намеки на то, что лежало под старым кладбищем на холме; и что иногда приходило с визитами в дом по туннелям, норам и тайным подземельям, вызванное соответствующими заклинаниями и жертвоприношениями колдуна. Было и больше — но к тому времени Дарк окончательно сошел с ума. По крайней мере, все в это верили.

Старые сказки умирают. Дом пустовал в течение многих лет, пока большинство людей не забыли причину, по которой он был оставлен, связывая пустоту только с древностью и ветхостью. Современная публика совершенно не знала легенды. Вспоминали только старики — те, что шептали мне свои истории, когда я был мальчиком.

Итак, дом, в который меня притащили, принадлежал Дарку! И это был тот самый подвал, о котором ходили байки! Из реплик Регетти и суеверного поляка я выяснил, что здесь укрывалась другая банда и пробыла до самой смерти своего вожака, и я смутно припомнил репортажи в газетах о таинственном убийстве Тони Феллипо.

И сейчас из Нью-Йорка прибыл Регетти, чтобы использовать это место как базу. Хитрость его плана была очевидна — прибыть в Новую Англию и похитить местную аристократию с целью получения выкупа; а затем спрятаться в старом заброшенном доме, так удобно защищенном суевериями. Я предположил, что и после меня будет много жертв; этот человек был достаточно умен и хитер, чтобы пойти на такое.

Эти мысли мелькали у меня в голове во время спора между поляком и его боссом. Но их ссора резко прекратилась.

— Я хочу, чтобы вы ушли отсюда, — сказал поляк. — Если вы останетесь хоть на одну ночь, оно придет. Не поступайте, как Тони Феллипо.

— Заткнись, дурак. Разве мы не остались здесь вчера вечером, перед работой? И ничего не случилось.

— Да, конечно. Знаю. Но мы останемся наверху?

— Потому что мы не можем позволить себе риск быть замеченными, — устало огрызнулся Регетти. — А теперь хватит болтать.

Он повернулся ко мне.

— Слушай. Я пошлю этого парня с письмом о выкупе к твоим друзьям по вечеринке. Все, что тебе нужно сделать, это держать свой рот на замке и сидеть тихо. Но любое веселье означает, что тебе конец, понял?

Я молчал.

— Отведи его туда, Полак, и свяжи, — Регетти указал на фруктово-овощной погреб рядом с лестницей.

Поляк, по-прежнему ворча, потащил меня по полу в погреб. Он зажег свечу, отбросившую странные тени на затянутые паутиной, утонувшие в пыли стеллажи на стенах. Банки с консервами до сих пор стояли нетронутыми, сохраняя, наверно, урожай столетней давности. Разбитые склянки по-прежнему валялись на шатающемся столе.

Зыркнув, поляк бросил меня в кресло из хлипких досок и крепко примотал к нему веревкой. На этот раз мне не заткнули рот кляпом и не завязали глаза, но душный воздух вокруг прекрасно заменил и то и другое.

Он оставил меня, закрыв дверь. Я был один в тишине, с зажженными свечами.

Я напряг слух и был вознагражден, услышав, как Регетти отпустил своего прихвостня на ночь, очевидно, чтобы доставить записку о выкупе соответствующим адресатам. Он, Регетти, остался на страже.

— Не наткнись на призрака по пути! — крикнул он вслед за своему помощнику, когда большой поляк двинулся вверх по лестнице.

Единственным ответом ему было хлопанье наружной двери. Судя по наступившей тишине, Регетти вернулся к своему пасьянсу. Между тем, я стал искать способ сбежать. Наконец-то я нашел что-то на столе рядом со мной. Острые края разбитых стеклянных банок смогут разрезать мои путы!

Я целеустремленно подвинул стул поближе к концу стола. Если бы я мог взять кусок этого стекла в руки…

При движении я напрягал слух, чтобы убедиться, что до Регетти, ожидавшего снаружи, не доносится никакой шум. Звуков от двигавшегося стула не было, и добравшись до стола, я вздохнул с облегчением, двигая руками, пока они крепко не схватили кусок стекла. Затем я начал тереть им края веревки, связывавшие руки. Это была долгая работа. Минуты складывались в часы, и снаружи не доносилось никаких звуков, кроме приглушенного храпения. Регетти уснул над картами. Хорошо! Если я освобожу запястья, то смогу переключиться на ноги.

Наконец, моя правая рука освободилась, хотя запястье намокло от пота, смешанного с кровью. Резать с обратной стороны точно бы не получилось.

Я быстро закончил