Простивший не знает правды - Женя Шуменко

– Киллеры могут вернуться, чтобы добить. Я приставлю несколько милиционеров к его палате. – Вздохнув, он добавил: – Если выживет, конечно.

Лили притихла и уставилась в окно. По щеке ее скатилась соленая слеза и упала на коленку. Если отец сказал, что два месяца она не выйдет из дома, то так оно и будет. Хотя… ведь можно попробовать сбежать…

Бархат

– Ты еще долго там? – раздался его громкий, нетерпеливый голос. – Вечно вас, баб, приходится ждать.

Яна посмотрела на себя в зеркало и криво улыбнулась. Самым поганым в ее работе было спать с этим следаком Теплицким, который рвался вверх по карьерной лестнице, сметая все и всех на своем пути. Теплицкий совсем не хотел навести в городе порядок или добиться справедливости, следуя мотто «Вор должен сидеть в тюрьме». Нет, он был из тех самых грязных ментов, что берут взятки и позволяют зарабатывать ворам в законе огромные деньги при условии, что те вовремя успевают ими делиться.

Он прожужжал Янке все уши про эту чертову дачу, а точнее, коттедж. Достроить дом ему, кажется, не хватало полмиллиона.

Спать с ним было хуже горькой редьки. Только отказать она ему не могла. Теплицкий держал всех проституток, работающих на Костыля и в центральном районе, в жутком страхе. На выезд к ментам в сауну никто из девочек ехать не хотел, так как там они становились «мясом». Даже отсидевшие необразованные мужики, устраивающие в сауне оргии, не издевались над проститутками так, как это делали слуги закона. Встречи с Теплицким у нее дома позволяли ей избежать тех самых саун. Следак сам лично переговорил с Костылем – и к Янке теперь притронуться было невозможно. Быстро смекнув, как использовать молодую грудастую блондинку, при взгляде на которую у мужиков захватывало дух и щемило яйца, он превратил ее в своего информатора, ловко манипулировал ей, думая, что она ничего не понимает. Но Яна была далеко не глупой. Вот и сейчас, скрывшись от него в ванной, она пыталась уйти от его очередной просьбы или, проще говоря, задания. Надев на себя черный комбидресс, делающий ее талию тонкой, а грудь еще более желанной, она поправила свои длинные волосы и, выйдя из ванной, направилась в спальню.

– Долго ты! – посмотрел он недовольно на нее. – У меня к тебе есть разговор.

– Все разговоры после, – бархатным голосом ответила она. Затем подошла к нему и нежно потрепала по щеке. – Как тебе мое новое белье?

Она повертелась перед ним, поглаживая себя руками по бедрам.

Глаза Теплицкого вспыхнули на мгновение, но тут же погасли – он был настроен сейчас на другое.

Яна, уловив его настроение, не сдалась. Она была готова сделать все что угодно, только бы не просил больше ни о чем. Покачивая бедрами, она стянула с себя бретельки комбидресса, обнажив грудь.

Следователь приподнялся на кровати, а с ним и его естество.

– Сюда иди, – приказал он ей, и она подошла поближе. – Умеешь с толку сбить, – отбросил он с себя одеяло. – Но не переживай, я не забуду, о чем хотел поговорить, давай работай!

…Он не забыл. Как она ни старалась, он ни черта не забыл. Даже пяти минут не прошло, после того, как он, запыхавшись, откинулся на кровати, и понеслось: «Значит так, тут такое дело…»

«Дело, дело… Какое дело? – , думала она. – Не мужик, а робот какой-то. Другим еще час нужен в себя прийти. Расслабленно лежат с закрытыми глазами, ну или в потолок бессмысленно пялятся, а этот…»

– В «Фортуне» ты еще появляешься?

– Ну а где мне клиента с валютой находить? Естественно. Казино и ресторан – это ведь два в одном. Рыбное местечко. – Стоя у открытого окна, она курила сигарету.

– Ты должна сблизиться с Немцем. Мне нужна информация.

– Какого рода?

– С кем он дружит, кто под ним ходит, но самое главное – это его планы на будущее, – не раскрывал всех карт хитрый мент.

– На кой тебе Немец сдался? Он спортсмен обычный. Я понимаю – депутат, вор в законе, банкир, коммерс, на худой конец… Но спортсмен? – задумчиво накрутила она на палец локон своих длинных волос.

– У этого спортсмена, Яночка, группировка похлеще, чем у воров в законе будет…

– Эх, вон оно что… – разочарованно протянула она. – Все звезды на погонах приумножить хочешь. Рада помочь – не могу, – отрезала она.

– Это почему? – округлил он глаза.

– Потому что Немец твой помешан на певичке, как там ее… – защелкала она пальцами, делая вид, что не может вспомнить имя, которое давно стояло ей поперек горла.

– Вишня.

– Да-да, она самая, – выдохнула она дым тонкой струйкой.

– Между ними ничего нет. Ты ошибаешься.

– Я видела, как они целовались в машине, – повернулась она и с насмешкой уставилась на него. – Целовались страстно, как целуются любовники, у которых все только началось. Чего так побледнел? Немец, как и ты, влюблен. И она, кажется, тоже… Только в него, а не в тебя.

– Бред несешь, – скривился он.

– Понимаю, – стряхнула она пепел в стеклянную черную пепельницу. – Неприятно, что она выбрала не тебя.

Теплицкий подскочил с кровати и подошел к ней, прижав ее к подоконнику:

– Я сказал, обработай его.

– Не хочет он меня. Я не в его вкусе.

– Заинтересуй его! Сделай так, чтобы была в его, – перехватил он ее запястье и затянулся ее сигаретой. – Недооцениваешь ты себя, Яночка. На члене ты прыгаешь очень хорошо, в уши заливаешь на отлично. У тебя талант. Я в тебя верю.

– Клиент был недоволен в прошлый раз. – Она отчужденно смотрела в окно.

– А в этот ты постарайся получше. Выцепи его в «Фортуне», когда он немного выпьет с друзьями, и … Дальше мне тебя учить не надо, ведь правда? – провел он рукой по ее груди.

– Миша, там хоть польку-бабочку пляши, Немцу будет все равно. Когда мужик влюблен, его семеро не оттянут от нужной ему бабы. Нет у меня шансов, – прошептала она.

Он коснулся пальцами ее волос:

– Я тут нарыл на тебя кое-какую информацию.

Яна немного напряглась, но вида не подала, продолжила молча курить сигарету.

– Петька твой считает дни до окончания срока, чтобы с тобою повидаться… Или поквитаться… – намотал он ее волосы на кулак и притянул к себе. – Твоих ведь рук дело, подстилка дешевая, что пацана посадили. Подставила ты его.

– Я его не подставляла! – взвизгнула она.

– Таких, как ты, я на своем веку немало повидал. – Из его рта вырвался нездоровый смех. –