Я знаю, кто убил Лору Палмер - София Баюн

знала. В один момент ее это взбесило, и она выключила телевизор. Включила вместо него то, что называла музыкальным центром — уродливого монстра из магнитолы, проводов, переходников и двух комбоусилителей. Его собрал Яр, и Яна, подумав об этом глупо понадеялась, что он придет сегодня. Потому что должны случаться чудеса.

Вместо чуда пока случался уютно матерящийся Володя, и Яну это почти устраивало.

Пришел Лем и сунул ей в руки чашку с шампанским. Володе он налил в пивной бокал, а себе оставил остальную бутылку. В колонках страдала Эми Ли. Яна прислушалась — кажется, песня была о девочке, которая держала «его» за руку все эти годы, а теперь неблагодарный «он» преследует ее в когда-то прекрасных снах. Вот же здорово, что песня не о ней.

Когда в дверь позвонили, Яна встала с дивана с неожиданным трудом — она совсем утонула в разомлевшем тепле, сплетенном из прохладного шампанского, пальцев Лема у нее на висках и шерстяной ткани ее кардигана.

На пороге стояла Лена. Запыхавшаяся, с красными щеками, в облаке цветочного парфюма и аромата подмерзшего чеснока.

— Я сварила, — с восторгом выдохнула она и сунула Яне в руки желтый эмалированный таз.

— Бля, — грустно сказала Яна.

За Леной в темноте подъезда выстроилась батарея черных пакетов. Володя незаметно подошел к Яне со спины, мягко забрал у нее таз и аккуратно оттеснил ее в сторону. Яна перехватила его полный нежности взгляд, скользящий по Лене, холодцу и пакетам, умиленно вздохнула и пошла обратно к глумливому мурлыканью Лема, шампанскому и Самойлову, который служил ямщиком.

— Кстати о косматых геологах, — вспомнил Володя. — Яр-то где? Давно его не видно.

— Там, где розовый снег, — наугад ляпнула Яна и впала в тоску.

Но уже спустя минуту Володя что-то сделал, и стол расправил красноватые крылья. Лена тут же накинула скатерть, а на нее с глухим стуком поставила бутылку ликера. Кинула в Яну мандарином, и Яна его даже поймала.

— А почему вы вообще все здесь торчите? — риторически спросила она, счищая рыхлую рыжую шкурку. Подняла глаза.

На нее смотрели с непониманием. Лем — с неожиданной растерянностью.

— Я думала… ну куранты, семьи, все такое, — неловко объяснила Яна. — Обычно все собираются после полуночи…

— Ты тоже не с родителями, — улыбнулась Лена, отворачиваясь к серванту. Яна не знала, что она рассчитывала там найти, а если она собиралась разложить шпроты на обложке Овидия — на это Яне было что сказать.

Но Лена вытащила из серванта тарелки. Стопку белых тарелок с черными растительными узорами.

— Откуда в серванте тарелки? — тупо спросила Яна.

Лена тяжело вздохнула и достала еще и салфетки.

— Я не могу за всех говорить, — мягко сказала она. — Но я здесь, потому что вот здесь у меня, — Лена прижала ладонь к груди, и ее пальцы утонули в пушистых петлях серого свитера, — есть то, что моих родителей, моего младшего брата и всех моих… нормальных друзей отравляет. А здесь это… мне кажется здесь это наоборот… помогает кому-то.

— Это ты про холодец? — уточнил Лем. Лена фыркнула и кинула в него скрученным мюзле.

Яна все еще хлопала глазами, пытаясь понять, откуда взялись салфетки. У Лема было какое-то особо колючее шампанское, оно било в голову быстрее виски. Или это все потому что она заполировала им ликер, которым до этого полировала водку.

Никогда у нее в серванте не было ничего кроме алкоголя, книг и опустевшей паутины. В доме Яны даже пауки дохли.

— Яна, ты не принесешь вилки?

Прежде, чем она успела кивнуть, раздался звонок в дверь. Яна открыла. На пороге стояла Инна — чуть менее угрюмая, чем обычно. Расчесала волосы и надела рубашку с чистыми рукавами.

— Привет. Держи, — тихо сказала она, протягивая ей пакет с мандаринами. — Я… можно у тебя посижу?

Яна молча посторонилась. Девочка приходила не часто — ее раздражал Володя, который был любовником ее матери. Она жила с отцом, и Яна совсем не ожидала увидеть ее сегодня, да еще и до полуночи.

— Папа напивается, — мрачно сказала Инна, словно прочив ее мысли. — Он редко пьет, но на всякие семейные праздники обязательно. И начинает маму вспоминать, альбомы тащит, плачет даже иногда. Я люблю папу. Но не могу там сидеть.

— Не оправдывайся, — опомнившись, строго сказала Яна. — Я же говорила — здесь тебе всегда рады и никогда не закрывается дверь. Ну, теперь закрывается, но это не от тебя.

Яна быстро поцеловала девочку в макушку, пока Инна разувалась и пошла за вилками. Взяла из отсека все — мельхиоровые, гнутые железные и даже одноразовые от лапши, потому что чувствовала, что еще кто-нибудь обязательно придет.

«Вот бы Яр, — думала она, сжимая вилку с желтой костяной ручкой. — Вот бы Яр пришел, вот бы он был жив, вот бы…»

Из-за стены раздался хлопок, шипение и визг. Яна вздохнула и полезла в холодильник за еще одной бутылкой шампанского.

Алиса пришла последней. А трезвая Нора с камерой и диктофоном так и не появилась, и Яна не была уверена, что ее это расстраивает.

Алиса притащила завернутую в пергамент жареную курицу, огромную копченую рыбу, грустно выпучившую огромные копченые глаза и обмотанный пленкой метроном.

— А что мы, как лохи будем куранты слушать?

Яна только махнула рукой.

— Ребят, вы знаете что… мне погулять надо, — пробормотала Яна, оглядывая слишком светлый зал, в котором было слишком много людей.

— Куда это ты? — Лем приподнялся с пола, но тут же сел обратно. Яна только сейчас поняла, что у него кружится голова.

— Я ненадолго. Вот что… дайте мне по монетке.

И лица ее гостей тут же стали серьезными. Желтый свет, бликующий на хрустальных гранях салатника, тяжелые складки красной скатерти, гитарное соло Nine Inch Nails — все вдруг стало очень серьезным.

Володя молча полез в карман. Лена быстро вытерла руки и нырнула под стол в поисках сумки. Лем достал монету первым. Поставил на ребро и толкнул.

Яна шагнула вперед и поймала ее до того, как она успела упасть. Протянула ладонь.