Побеждает первая ложь - Эшли Элстон

– Поскольку спрашивать, что мне нужно или чего я хочу, для вас означает в чем-то сознаться, я избавлю вас от этой необходимости. Мне нужно немного денег. Я взялась за эту работу и выполнила ее. Вы ушли в закат с чеком на кругленькую сумму в кармане и быстро получили новое предложение работы. Предложение, которое, как я полагаю, не стало для вас неожиданным. Мне кажется, будет справедливо, если вы меня выручите сейчас, раз уж я выручила вас тогда.

Стуча зубами, он скользит взглядом по моему телу сверху вниз.

– Боитесь, что на мне микрофон? – Поднявшись с места, я раскидываю руки в стороны. – Можете обыскать меня. Не стесняйтесь.

Ему не смешно. Но он не успевает ничего ответить, так как в этот момент у него пищит телефон. Вынув аппарат из кармана, он бросает взгляд на экран, а потом тычет в него пальцем. Через несколько секунд он убирает телефон обратно.

Я снова сажусь, поскольку не похоже, что он собирается принять мое предложение и проверить, нет ли на мне микрофона. Мы смотрим друг на друга, пока он медленно качается взад-вперед. Я почти вижу, как в его мозгу роятся мысли.

– Кто вы такая на самом деле? – наконец спрашивает он.

– Никто, – отвечаю я.

Митч Кэмерон оправдывает свою репутацию тренера со стальными нервами.

– Что ж, Никто, вы совершили ошибку. Я любил свою работу во Флориде и остался бы там до пенсии, если бы они мне позволили. Мне повезло, что получилось устроиться здесь, и теперь это мой дом. А я охраняю свой дом. Вам лучше уйти. Сейчас.

Я расстроенно опускаю голову, и он поджимает губы, воздерживаясь от дальнейших слов. Он провожает меня пристальным взглядом, в котором читается жалость.

Поднявшись с диванчика, я направляюсь к ступеням, ведущим вниз с террасы. Он продолжает сидеть в кресле-качалке.

Уже на лестнице я снова поворачиваюсь к нему и позволяю своей досаде выплеснуться наружу. Вместе с ней выходит весь гнев и вся злость на моего босса, который после восьми лет сотрудничества пошел на меня войной. И я позволяю себе взорваться.

– Знаешь что? Ты говнюк. Я оказала тебе огромную услугу, а сейчас, когда мне нужна помощь, ты ведешь себя как полный мудак. Ну и черт с тобой, пошел ты на хрен, урод.

Его лицо краснеет, и он быстро вскакивает на ноги, едва не опрокинув кресло-качалку. Мое внимание поглощено его креслом, но, к счастью, оно удерживается в вертикальном положении. Было бы не очень хорошо, если бы с него сейчас упало все, что там лежит.

Митч орет на меня, брызжа слюной:

– У тебя есть тридцать секунд, чтобы убраться с моей территории, или я вызову копов! Никто не смеет приходить в мой дом и разговаривать со мной в таком тоне, девчонка! – Теперь его уже не беспокоит, что он может привлечь внимание.

Мне надо гарантированно довести его до белого каления, поэтому я показываю ему средний палец, прежде чем потопать прочь с его двора. Это помогает мне добиться желаемого результата. Он подходит к лестнице и останавливается на верхней ступеньке, сжав руки в кулаки. Я уже стою на тротуаре перед соседним домом, когда он наконец оглядывается вокруг, пытаясь понять, слышал ли кто-то нас.

– Иди в жопу, Митч! – для пущей верности кричу я и трусцой убегаю прочь.

В паре улиц от дома Митча я снова беру себя в руки. Я повела себя безбашенно, безрассудно. Разошлась на полную катушку – такого со мной еще не бывало.

Как же это приятно.

Я смотрю на часы. Райан уже должен ждать меня на парковке у отеля. Я иду дальше и больше не оглядываюсь.

Когда я подхожу к машине, Райан уже сидит за рулем, запустив двигатель. Я запрыгиваю на пассажирское место и говорю, усиленно пряча улыбку, от которой вот-вот треснут щеки:

– Поехали.

Положив руку на рычаг переключения передач, он поворачивает голову и смотрит на меня, усмехаясь уголком губ.

– Эта улыбка неспроста – похоже, ты изрядно пошалила. Хочешь, чтобы я газанул отсюда, как с места преступления, или все-таки покажешь, в какую сторону ехать?

– Выезжаем из Оксфорда и направляемся на север, в сторону Теннесси. – Он меня подкалывает, и мне это даже нравится.

– Я прихватил тебе кое-что из еды, – говорит он, кивая на заднее сиденье.

Протянув руку назад, я нащупываю пластиковый пакет для упаковки еды навынос. В нем лежит чизбургер без лука и порция сладкого картофеля фри.

– Спасибо, – шепотом говорю я.

Райан выруливает на дорогу, а я откусываю огромный кусок бургера. Он молчит, пока я ем, и мне трудно глотать: мешает комок в горле. Он купил мне еду. И не забыл, что я люблю сладкий картофель больше обычного. И ненавижу сырой лук. В моем мире такая заботливость была большой редкостью.

Быстро поев, я бросаю весь мусор обратно в пакет.

– Значит, просто Теннесси? – спрашивает он.

– Да, – киваю я.

Его челюсть напрягается, словно ему трудно сдержать слова, рвущиеся наружу. Наконец он решается:

– Ты верно подметила, что для меня очень важна работа в четверг. У меня есть бизнес в Гленвью, штат Техас. Он отличается от того, чем я занимаюсь в Лейк-Форбинг. Я приобретаю вещи сомнительными способами, а потом продаю их с приличной наценкой. Об этом не знают в городе, и в мои планы входит оставить все как есть.

Его признание повергает меня в шок.

– Но ты рассказываешь об этом мне, – говорю я.

Повернув голову, он всматривается в мое лицо, а затем вновь переводит взгляд на дорогу.

– Решил, буду первым.

Никто из нас больше не произносит ни слова. Так мы проезжаем много километров – он следит за дорогой, а я смотрю в боковое окно на пролетающий мимо размытый пейзаж.

– Я все тебе расскажу. Но не сейчас. Нужно пережить пятницу, – шепотом говорю я, но я знаю, что он слышал все до последнего слова. Потому что в пятницу я узнаю все, что мне нужно знать.

– Я согласен, – говорит он. – Но в пятницу мы выложим все карты на стол.

Мой телефон оповещает меня о новом уведомлении, избавляя меня от необходимости что-то ему отвечать. Когда я смотрю на экран, меня захлестывает волна облегчения.

Райан бросает взгляд в мою сторону и замечает перемену.

– Хорошие новости?

– Да. То, что нужно, – киваю я.

Я вывожу на экран приложение, которое позволяет мне видеть точную копию того, что происходит в телефоне Митча прямо сейчас. Разумеется, он сделал