Запретная связь - Геннадий Геннадьевич Сорокин

Свиридова, словно на экране в кинотеатре, крутилась перед глазами Абрамова. Без сомнения, и зародыши, и Алексеев были звеньями одной цепи и имели отношение к этой оси. Дальше этой оси подозрения Абрамова не распространялись.

Абрамов не испытывал ни малейшего сожаления, что к уголовной ответственности должна быть привлечена его бывшая любовница, с которой он еще окончательно не порвал.

«Преступник должен быть наказан, несмотря ни на что! — был твердо уверен Абрамов. — Если будет скандал с перетряхиванием грязного белья и смакованием моих отношений с Абызовой, так пусть будет! Главное, что я наконец-то решу загадку Девичьего домика, и больше в роще зародышей находить не будут. Никто не мог докопаться до правды в этом деле, а я смог! Сейчас главное — не сплоховать и подкрепить мои догадки доказательствами, полученными законным путем. Именно законным, а не как в прошлый раз».

Абрамов как-то изъял нож со следами крови без участия понятых, и следователь посоветовал засунуть ему эту «ценную» улику в одно место.

— Нож, изъятый без понятых, — это не орудие преступления, а скребок, которым ты можешь пятки поскоблить в ванной. Без понятых любые изъятые вещественные доказательства доказательствами не являются!

Институт участия понятых при проведении следственных действий не только Абрамов, но и подавляющее число сотрудников правоохранительных органов считали издевательством над здравым смыслом. Если государство доверяет сотруднику милиции или прокуратуры проводить расследование, то почему это же самое государство ставит под сомнение законность проведения им некоторых следственных действий? Зачем эти посторонние, ничего не понимающие в раскрытии преступлений люди? Что они могут подтвердить? В прокуратуре Абрамову разъяснили, что понятые как участники уголовно-процессуальных действий остались в советском законодательстве с революционных времен, когда все следователи были бывшими царскими служащими и требовали контроля со стороны сознательных, революционно настроенных рабочих. С тех пор прошли годы и десятилетия. Царских следователей больше не осталось, а институт понятых продолжал существовать, внося в законодательство двоемыслие о правомерности действий сотрудников правоохранительных органов.

«Осипова пришла к Абызовой за препаратами, — был уверен Абрамов. — Они выждали, пока уляжется шумиха, которую я поднял, и решили продолжить распространять заразу. Смерть Свиридовой не остановила их преступный бизнес. Наверняка Осипова уже нашла подходящую кандидатуру ей на замену. Препараты находятся в сумочке у Осиповой, но как их изъять, чтобы не нарушить закон? Где взять понятых? Если я сейчас попрошу граждан о помощи, то они разбегутся от меня как от прокаженного. Искать понятых — это пытка. Никто не хочет зря терять время, тупо наблюдая, как кто-то что-то у кого-то изымает. Роль китайского болванчика самая незавидная в уголовном процессе».

Лучшими понятыми были студенты юридического факультета местного университета. Они всегда были готовы пожертвовать личным временем, чтобы набраться опыта, который может пригодиться в дальнейшем. Где взять студентов посреди улицы? Кого можно пригласить в качестве понятых, если изъятие препаратов примет неожиданный оборот? Осипова может на всю улицу закричать, что Абрамов, одетый в гражданскую одежду, — это известный насильник и грабитель, который давно преследует ее. Она не выглядит как преступница. Сочувствие толпы будет явно на ее стороне.

С оживленной улицы во дворы свернул милицейский УАЗ. Решение, как дальше действовать, пришло к Абрамову само собой. Он решительно шагнул под колеса автомобиля. Водитель уазика резко затормозил. Сидевшие на передних сиденьях милиционеры переглянулись, старший экипажа вышел наружу.

— Гражданин! — строго спросил сержант. — Вы что себе позволяете?

— Я не гражданин, а сотрудник милиции, — ответил Абрамов.

Он достал служебное удостоверение, сунул под нос ничего не понимающему сержанту.

— Я выследил опасного преступника и теперь нуждаюсь в вашей помощи для его задержания, — объяснил он. — Вон та гражданка около автобусной остановки является распространителем запрещенных веществ. В данный момент они находятся у нее в дамской сумочке. Изъять их можно только в присутствии понятых. На остановке сделать это будет затруднительно. Я предлагаю вам под любым предлогом посадить ее в ваш автомобиль и доставить в Машиностроительный РОВД.

— Мы не можем покинуть зону патрулирования, — тоном, не терпящим возражения, объяснил сержант. — В наш райотдел отвезти сможем, а в другой район не поедем.

— Везите ее в ваш отдел! — охотно согласился Иван. — Сдадите в дежурную часть, объясните, что я подъеду с минуты на минуту…

— Стоп-стоп! — остановил Абрамова сержант. — Вы что, предлагаете нам задержать какую-то гражданку, а сами с нами не поедете? Это что еще за новости? Так дело не пойдет.

— Если я приближусь к ней, — объяснил Абрамов, — то она тут же выкинет запрещенные вещества, и мы ничего не сможем ей предъявить. Если вы привезете ее в РОВД и она будет думать, что ее задержали по ошибке, то таблетки останутся у нее в сумочке. Давайте действовать, пока автобус не подошел!

Из автомобиля вышел водитель, узнал, о чем идет речь, и сказал Абрамову как отрезал:

— Если тебе надо, то ты ее и задерживай! У нас свое начальство есть. Нас за оставление участка патрулирования по головке не погладят.

Вдалеке появился автобус. Еще немного, и операция будет сорвана! Осипова сядет в транспорт и станет недосягаемой. На какой остановке она выйдет — неизвестно. Не весь же автобус перетряхивать из-за каких-то таблеток, которых у нее может и не быть? Одно дело доставить Осипову в милицию, и совсем другое дело — вносить дезорганизацию в работу городского общественного транспорта! Поди-ка объясни пассажирам, зачем милиционеры собираются вывести из автобуса прилично выглядящую немолодую женщину.

— Значит, так! — жестко сказал Абрамов. — Если вы сейчас не поможете мне, то я напишу рапорт начальнику областного УВД о том, что вы под надуманным предлогом отказались участвовать в разоблачении и задержании особо опасного преступника. Если наш генерал вас не уволит, то я обращусь в приемную министра внутренних дел и своего добьюсь, чего бы это мне ни стоило.

Сержант скривился, словно нечаянно раскусил горькую пилюлю.

— Покажи еще раз удостоверение, — потребовал он. — Какую надо гражданку задержать? Вон ту, в светлой курточке? Мы отвезем ее в РОВД. Но и ты учти: если окажется, что эта женщина — твоя знакомая, над которой ты решил подшутить, то мы на тебя всем Ленинским РОВД рапорта напишем!

— Погоди-погоди! — воспротивился водитель уазика. — Ты что, серьезно собрался какую-то тетку в райотдел везти? На кой бы черт она нам сдалась?

— Ты, часом, с ней не в сговоре? — подозрительно прищурившись, спросил Абрамов.

— Да пошел ты знаешь куда! — разозлился водитель и сел от греха подальше в автомобиль.

— Ты как до нашего отдела доберешься без транспорта? — спросил сержант.

— Что-нибудь придумаю! — не стал задумываться о мелочах Абрамов. — Как только вы отъедете, я позвоню