Закон о невиновности - Майкл Коннелли

— Нет. После уроков я на тренировку, а она подрабатывает в магазине рукоделия. Разные графики, разные машины.

— Бывают ли «непреступные» преступления?

— Простите?

— Есть ли деяния, которые не стоило бы считать преступлением?

— Не совсем понимаю.

— О градации. Убийство — преступление?

— Конечно.

— И убийцы должны отвечать?

— Разумеется.

— А мелочи? Преступления без жертв — стоит ли о них беспокоиться?

— Преступление есть преступление.

Судья снова вмешалась:

— Мистер Холлер, вы намерены успеть задать вопросы № 21?

Меня передёрнуло. Я как раз подходил к решению по № 17, и её вмешательство было некстати.

— Как только закончу, Ваша честь. Могу продолжать?

— Продолжайте.

— Спасибо.

Я вернулся к № 17.

— Итак, преступление — это преступление, и не важно, велико оно или мало?

— Да. Конечно.

— Переход в неположенном месте — незаконен. Это преступление?

— Если таков закон, да. Мелкое правонарушение.

— А парковка на месте для инвалидов?

Риск. Всё, что я знал о № 17, — анкета да сообщение Циско о парковке для инвалидов. Мне нужно было «прозвонить» его.

Мы смотрели друг на друга, пока № 17 не сказал:

— Возможно, у кого‑то есть разумное объяснение, почему он так сделал.

Ключ. Он не считал, что должен играть по правилам. Мошенник. Ему не место в жюри.

— То есть вы хотите сказать, что…

— Ваше время вышло, мистер Холлер, — оборвала Уорфилд. — Адвокаты, к скамье.

Мы обсуждали отводы у барьера — чтобы не ставить потенциальных присяжных в неловкое положение. Подойдя, я кипел слишком сильно, чтобы шептать.

— Ваша честь, мне нужно время для № 21, — сказал я. — Нельзя ориентироваться на то, сколько времени взял Штат. Это несправедливо.

Мэгги слегка коснулась моей руки — остынь.

— Мистер Холлер, ваш тайм‑менеджмент — не моя проблема, — сказала Уорфилд. — Я ясно дала понять: заканчиваем отбор сегодня, завтра — вступительные. Почти три часа, нам ещё назначать запасных, и, думаю, как минимум одного‑двух присяжных. Ваше время вышло. Итак, у кого возражения?

Прежде чем Берг раскрыла рот, я сказал:

— Сначала мне нужно посоветоваться с коллегой. Десять минут перерыва — и отводы?

— Хорошо. Десять минут. Разойдитесь.

Мы вернулись к столам. Судья объявила перерыв и строго предупредила: через десять минут — обратно. Я придвинулся к Мэгги.

— Пятнадцать минут на троих — безумие. Это обжалуемо, — выдохнул я.

— Мик, остынь. Нельзя входить в клинч с судьёй до начала процесса. Это самоубийство.

— Знаю. Дышу.

— И что делаем? Один отвод.

Я глянул на стол обвинения: Берг советовалась с напарником в бабочке. Меня осенила мысль.

— Сколько у них отводов?

— Три, — посмотрела Мэгги.

— Наш я держать не хочу. Хочу кое‑что попробовать. Выйди в коридор на весь перерыв. Вернёшься ровно через десять минут.

— Что?

— Не думай об отводах. Просто выйди.

Она неуверенно поднялась и вышла. Я кивнул Чану, помощнику шерифа, чтобы подошёл. Раскрыл папку, выставив мою «форму для льда». Быстро поменял стикеры: № 21 — зелёный, № 17 — тоже зелёный, отдав «зелёный свет» школьному администратору.

Подошёл Чан.

— Нужно в туалет, — сказал я. — Кто‑нибудь проводит?

— Вставайте.

Он направил меня в туалет. Я специально тянул время, чтобы дать парню в бабочке возможность как следует рассмотреть мою открытую схему.

— Пора, Холлер, — крикнул Чан.

— Иду.

Вернувшись, я закрыл папку и посмотрел на обвинение. Берг с коллегой больше не переговаривались — смотрели прямо перед собой.

Вскоре вернулись присяжные. Мэгги села рядом.

— План? — спросила она.

— Добиваюсь отвода № 68 по причине, — сказал я. — И надеюсь, Штат снимет учителя.

— С какой стати? Он для них идеален. Будь это моё дело — я бы его оставила.

Я приоткрыл папку и показал стикеры. Мэгги вгляделась, поняла трюк — и в этот момент судья вернулась и позвала нас к барьеру.

Первым выступило обвинение.

— Ваша честь, Народ заявляет отвод № 17, — сказала Берг.

Я дёрнулся, как от пощёчины, потом покачал головой. Надеюсь, не переиграл.

— Уверены? — уточнила Уорфилд.

— Да, Ваша честь.

Судья сделала пометку.

— Мистер Холлер, что от защиты?

— Защита просит отвести № 68 по причине, Ваша честь.

— Какой именно? — спросила судья.

— Явная враждебность к защите, — сказал я.

— Из‑за того, что ей не нравится, когда её называют «мэм»? — уточнила Уорфилд. — Я и сама не хочу, чтобы меня так называли.

— И это, и в целом воинственный тон, — сказал я. — Я ей очевидно неприятен, а это основание для отвода по причине.

— Ваша честь, можно меня выслушать? — вступила Берг.

— Нет нужды, — сказала Уорфилд. — Ходатайство об отводе по причине отклоняется. По моим подсчётам, у вас остался последний безапелляционный отвод, мистер Холлер. Будете пользоваться?

Я замялся на миг. Если сожгу его, не останется ничего, когда доберёмся до замены № 68 и № 17. Я не хотел пускать в коллегию «трампистку», но это игра с огнём: я не контролировал последние два места. Заместители будут отбираться отдельно — с новыми отводами.

— Мистер Холлер, — поторопила судья. — Я жду.

Я нажал на курок.

— Да, Ваша честь. Защита благодарит № 68 и заявляет безапелляционный отвод.

— Это ваш последний? — уточнила судья.

— Да, Ваша честь.

— Хорошо. Ступайте на места.

Просить дополнительных отводов смысла не было: Берг возразила бы, а судья, свято держащаяся графика, милосердия не проявила бы. Я вернулся за стол защиты и сосредоточился на единственном хорошем: одним отводом я убрал сразу двоих потенциально проблемных — и «вдова‑герой», и школьный администратор ушли. Узнаю ли я когда‑нибудь, помогла ли в этом открытая схема на моём столе, которую мог подглядеть напарник Берг? Сомнительно. Но я предпочитал верить, что помогла. Я слушал, как судья благодарит и освобождает их.

Шеф‑повар из «Голливуд Боул» пока была в безопасности.

Судья быстро просмотрела список, случайно сформированный компьютером, и вызвала ещё двоих.

Оставался час с небольшим, чтобы закончить.

Глава 39 

Четверг, 20 февраля

"Время пришло. Четверг, десять утра – переход от подготовительных этапов к вступительным заявлениям. Вчерашняя рассадка основного и запасного состава присяжных прошла гладко, оставив меня почти спокойным.