Шесть масок смерти - Сюсукэ Митио

Оба супруга получили ранения со спины в область сердца. Смерть была мгновенной. Тела обнаружил их единственный сын двадцати трех лет, который жил вместе с родителями; он только что получил работу в сфере финансов. По дороге с работы зашел в расположенный неподалеку от дома комбини, купил там журнал об автомобилях и вернулся домой, где обнаружил бездыханных родителей. По его словам, обычно запертая входная дверь была открыта. Ему показалось это странным. Он прошел по коридору. Окно в жилой комнате было открыто. Он крикнул в сторону темного двора, но никто не откликнулся. На земле валялась веревка, которой был привязан Буццати. Родители часто отвязывали его и приводили в дом поиграть, поэтому это не вызвало у него никаких подозрений, но в этот раз в доме было необычно тихо. Зовя родителей и собаку, которых не было видно, он зашел на кухню и увидел тело матери, лежавшее у раковины. Он поспешно побежал вверх по лестнице и ворвался в кабинет отца, где тот обычно проводил свои вечера. Отец тоже был мертв; он лежал у стола, видимо упав со стула. Сын тут же связался с полицией, звонок поступил в 21:22. Предположительное время смерти обеих жертв – около семи часов вечера. То есть с момента преступления прошло два часа.

В результате аутопсии выяснилось, что орудием преступления был нож, обычный или кухонный. По словам сына, первого человека, кто обнаружил трупы, среди острых предметов в доме были только кухонные ножи, и все они были на месте. Иными словами, преступник, убив жертв принесенным с собой ножом, забрал орудие убийства с собой. В большинстве преступлений с холодным оружием так и происходит.

В жилом квартале, где было совершено преступление, и днем-то мало народу, а вечером еще большая тишина. Никто не видел, как во время, когда было совершено убийство, кто-либо входил и выходил из дома. Однако в результате опроса жителей соседних домов выяснилось, что как раз в районе семи часов вечера Буццати громко лаял и кто-то угрожающе на него кричал.

Буццати пропал, и его до сих пор не нашли.

– Не зная причины, я не могу взяться за работу. К тому же от заказа полиции – сплошной гемор.

– Я понимаю твои чувства, но тебя все устраивает?

– В каком смысле?

– Да я вот подумала, может, тебе не хочется дальше продолжать свою работу. Я вон сколько всего о ней узнала…

Глаза Эдзоэ сузились, превратившись в щелки для монет автомата с напитками.

– Ты же сама, наверное, не дура и все понимаешь. То, что ты делаешь, – это шантаж.

Тут я, наоборот, вытаращила глаза:

– Не сказала бы, что ты у меня в руках. А может, ты все-таки начал испытывать угрызения совести?

Возглавлявший расследование Яэда подозревал в убийстве одного человека. Так называемого хикикомори[56], который жил по соседству. Звали его Кэйскэ Онода. С тех пор как его родители развелись, когда ему было пять лет, он жил вместе с матерью в том же доме. Всего через два месяца после поступления в университет он ушел оттуда, заперся в своей комнате на втором этаже и днем и ночью играл в компьютерные игры. Его мать-одиночка много работала, и во время преступления ее также не было дома.

Кэйскэ и раньше ссорился с соседями, а причиной этого был Буццати. Окно парня выходило на двор семейства Кидзаки, и ему мешал лай собаки по ночам. Где-то за месяц до происшествия Кэйскэ позвонил в дверь Кидзаки и сказал Акиё об этом. Но лай Буццати поздно ночью не слышали ни члены семьи Кидзаки, ни жители округи. Вечером, две недели спустя, то есть где-то за пару недель до преступления, Кэйскэ пытался проникнуть во двор соседей. Это видела супруга, Акиё. Она окликнула его, а Кэйскэ ушел как ни в чем не бывало. Акиё четко увидела у него в правой руке кухонный нож. Но, учитывая, что это был сосед, она не обратилась в полицию.

Вечером, когда случилось происшествие, получив сообщение об убийстве, мы с Яэдой сразу же вышли из участка и отправились на место преступления. Сначала послушали сына Кидзаки, первым обнаружившего трупы, а потом тотчас отправились опрашивать жителей соседних домов. Яэда решил первым встретиться с жителем ближайшего дома – Кэйскэ. Не слышал ли он голосов или шумов, не видел ли подозрительных лиц? Не заметил ли что-либо?

Задав эти вопросы рассеянно стоявшему в дверях Кэйскэ, Яэда внезапно спросил:

– Ты поранился?

Кэйскэ был одет не по сезону: в теплую рубашку с длинным рукавом. Вероятно, Яэда догадался о ране по тому, как ткань облегала его левую руку и как он двигал ей. Я же, хотя стояла совсем рядом, ничего не заметила.

– Да, и что?

– А можно посмотреть, что там у тебя?

В этот момент в глазах Кэйскэ промелькнуло враждебное выражение. Но он опустил глаза и молча закатал левый рукав. В районе локтя у него была белоснежная повязка; было ясно, что это не мелкая ранка.

– Откуда у тебя эта рана?

– А я должен объяснять?

В результате на сегодняшний день мы не знали причин травмы Кэйскэ и не смогли посмотреть, что у него под повязкой.

Яэда пока не произносил вслух, что он подозревает Кэйскэ в убийстве. Он всегда такой. Как будто нарочно, не рассказывает, о чем думает. Не показывает, что у него на душе, стремясь заработать себе все лавры. И на самом деле у него неоднократно это успешно получалось.

Но сейчас было понятно, о чем он думает. Наверное, считает, что эту травму нанес Буццати. Ни на телах убитых Харуёси и Акиё, ни в квартире следов борьбы с преступником не обнаружено. То есть вероятность того, что кто-то из супругов Кидзаки нанес раны убийце во время совершения преступления, была низкой. Кэйскэ залез в соседний дом и убил двух его обитателей, и тогда находившийся там Буццати залаял на него, угрожая, и вцепился ему в левую руку. Тогда преступник направил на собаку нож и, может быть, даже ранил им Буццати. А может быть, и не ранил. Но в любом случае пес убежал оттуда и пропал.

Если всё так, то на теле Буццати можно обнаружить ДНК Кэйскэ. Например, вокруг пасти или на носу. Или на кожаном ошейнике, который всегда был на нем. Иначе говоря, Буццати был «живой уликой». Конечно, если парень не убил его, уничтожив следы…

– Задолбал. Возьми трубку или выруби его.

В моей сумке вибрировал телефон. Я достала его – звонил Яэда.

– Это я.

В его голосе слышалась угроза.