Руководство королевы красоты по убийствам - Кристен Бёрд

Джемма, Саммер и я обменялись взглядами за столом. Динамика отношений между Савиллой и доктором Беллингемом, эта весьма интимная близость, казалось, были чем-то новеньким в развитии событий.

Я попыталась «исправить лицо», как выразилась бы мама.

Когда доктор Беллингем усадил Савиллу рядом с собой, я сделала глоток вина, гадая, что подумала бы мама, если бы увидела эту сцену – и меня в ней. Так же я немедленно представила себе тетю ДиДи, сидящую в тюремной камере, ожидающую, что я что-то сделаю. Я отставила вино в сторону и выпила воды. Нужно оставаться начеку. Шериф также, казалось, пристально следил за Савиллой и доктором Беллингемом, и это давало мне некоторое утешение.

Через несколько секунд после того, как мы сели, Савилла постучала ложечкой по краю своего хрустального бокала, привлекая внимание женщин, собравшихся в огромном обеденном зале, а также немногочисленных гостей и персонала.

Все глаза обратились на нее, пока она говорила, управляя залом так же хорошо, если даже не лучше, чем когда-либо делали ее отец или мачеха.

– Я спрашивала Дорис Дэвис, как старейшую судью конкурса, – Савилла кивнула в сторону Мисс 1962, – не хотела бы она оказать честь и поприветствовать вас всех здесь сегодня вечером, но она настояла, чтобы это сделала я.

Мисс 1962 никак не отреагировала. Она сделала большой глоток вина, и я задумалась, не выключила ли она слуховой аппарат, чтобы спокойно насладиться вечером.

– Несколько минут назад я говорила с мамочкой по телефону, и она хотела, чтобы вы все знали: она планирует вернуться сюда для завтрашнего вечера.

Зал зааплодировал. Савилла потратила несколько минут, чтобы осмотреть каждое лицо в зале, – около дюжины человек за нашим столом, а также всех, кто был разбросан по обеденному залу.

– Этот столетний юбилей конкурса принес с собой огромное горе, – продолжила она. – Смерть моего отца – тяжелая утрата не только для меня и моей мачехи, но и для всего мира театра. Хотя я и благодарна, что мы можем быть вместе и разделить этот восхитительный ужин, я не могу не представлять отца среди вас всех. Ему бы очень понравилось видеть этот зал полным гостей, с вином, льющимся рекой. Я хочу подчеркнуть, что мы делаем все это с изрядной долей ветхости.

Ветхости? Может быть, значимости, величия, торжественности? Впрочем, у Савиллы обычно находилось объяснение каждому странному слову, которое она некорректно произносила.

Доктор Беллингем поднял бокал в поддержку Савиллы и прекрасных женщин вокруг него. При этом он слишком широко улыбался.

– С этой целью я прошу любого, кто может что-то знать о смерти моего отца… или об отравлении моей мачехи… – на этих словах Савилла почти вскрикнула. – Пожалуйста, если вы что-то знаете, немедленно сообщите об этом шерифу Стронгу.

Она посмотрела через стол на Чарли, а затем ее взгляд упал на меня, и она едва заметно дала мне понять, что заметила: мы сидим вместе.

– Любая информация – неважно, насколько она нелепа…

Нелепа? Возможно, имеется в виду «незначительна»?

– …может быть полезной для шерифа в определении того, есть ли среди нас убийца. Я доверяю ему проделать самую тщательную работу, чтобы восстановить справедливость для моей семьи и этого конкурса!

После ее речи хотелось аплодировать стоя. Как будто Савилла только и ждала возможности занять свою законную роль на сцене конкурса семьи Финч.

– За мистера Финча, – сказала Мисс 1962 года. Значит, ее слуховой аппарат все-таки был включен.

– За справедливость, – добавила Кэти Гилман, поднимая бокал с вином.

– За каждую из вас, милые дамы, – сказал доктор Беллингем, почти ошеломленно. Этот человек либо начал употреблять алкоголь задолго до всех остальных, либо он был преступником, который был рад, что ему сошло с рук его подлое деяние.

В другом конце зала тоже поднялись бокалы. Когда я выпила за бывшего владельца конкурса, подумала обо всех этих людях: гостях, конкурсантках, судьях и персонале. Знал ли кто-нибудь из них Дворец Роз и всю эту кухню так же хорошо, как Финчи? Был ли у кого-нибудь из них более веский мотив убить мистера Финча и отравить миссис Финч, чем у его собственной дочери, единственного человека, который в конечном итоге должен был унаследовать все это? И уделял ли кто-нибудь еще столько же внимания Савилле, как близкий друг ее отца, доктор Беллингем?

Тем не менее даже с учетом всего, что указывало на них двоих как на виновных, я не могла не задаваться вопросом, зачем понадобилось вовлекать в это ДиДи. Зачем Савилла подложила корону в комнату моей тети? Зачем подбрасывать поляроидные снимки мне в постель? Зачем обвинять мою тетю в убийстве ее отца и Мисс 2001? Насколько я могла судить, у Савиллы Финч не было никаких причин вовлекать мою тетю – или меня.

Но у кого-то другого эти причины быть могли. Возможно, виной всему обида, которая переросла в нечто более сильное.

Я повернулась к доктору Беллингему. Его долго здесь не было – с 1999 года, когда он был судьей конкурса в течение трех лет. Эта работа завершилась исчезновением Мисс 2001, и он вернулся только недавно, два десятилетия спустя. Может ли он быть недостающим звеном между победительницей, исчезнувшей в 2001 году, и систематическим устранением старших Финчей в последние два дня? Мой взгляд вернулся к Джемме и Саммер – они обе были сосредоточены на Савилле и ее кроваво-красном платье.

Мои щеки горели, когда я наблюдала, как глаза доктора Беллингема откровенно блуждали по телу Савиллы. Могут ли они действовать сообща? Или, если это все он один, какова вероятность, что Савилла Финч, по причинам, которые мне еще предстояло выяснить, станет его следующей жертвой?

Двадцать семь

Мама всегда говорила, что наилучший путь к решению проблемы – прямой. Это прозвучало, например, когда я только что получила права, и мальчик, который мне нравился, на год старше меня, посылал мне противоречивые сигналы. Он флиртовал со мной на физике пару минут, а к обеду уже меня игнорировал.

– Тебе стоит пригласить его на свидание, – посоветовала мама, когда мы вдвоем сидели за кухонным столом, пока тетя ДиДи взбивала сливки, чтобы украсить ежевичные клецки. Предложение мамы меня не удивило, потому что она сама время от времени встречалась с мужчинами, которые работали в больнице. Ничего серьезного из этого не вышло, но она хорошо провела время.

Губы тети ДиДи при этих маминых словах сжались в тонкую