Современный зарубежный детектив-7. Компиляция. Книги 1-19 - Ребекка Занетти

Монтекьеса по петляющей мощеной дорожке повел своего спутника к главному зданию. Из многочисленных окон навстречу им лился теплый свет. Только сейчас Кавелли заметил, что территория стилизована под классический японский сад. Здесь не было не одной лишней детали, ничего случайного. Скала располагалась в самой правильной точке пространства, равно как и пруд с переброшенным через него деревянным мостиком, и вишневые деревья.

Нигде на аккуратно подстриженной лужайке не валялось ни листика, не говоря уже о бумажках или чем-то подобном. Судя по всему, садовники Монтекьесы неустанно заботились об уборке.

Показались широкие ворота, в которых распахнулась правая створка. Навстречу вышла сухопарая женщина неопределенного возраста, в простом черном платье до пола и с горестными морщинами, залегшими вокруг уголков рта. Монтекьеса кивнул ей, и они все вместе вошли в двухэтажный вестибюль с огромной широкой лестницей посередине.

— Чувствуйте себя как дома, и если вам что-то понадобится, обратитесь к Консуэле, она — добрый дух этого дома. Не так ли, Консуэла, вы позаботитесь о монсеньоре Кавелли?

Женщина кивнула, не поднимая взгляда от пола.

— Да, падре.

Монтекьеса повернулся к Кавелли.

— Добро пожаловать в мой маленький уголок Испании.

Кавелли огляделся. В самом деле, зрелище, представившееся ему, ошеломило бы кого угодно. Хотя снаружи здание выглядело как типичное венецианское палаццо, весь его интерьер был выполнен в староиспанском стиле. Все здесь выглядело так, словно машина времени перенесла вас на гасиенду крупного испанского землевладельца начала девятнадцатого века. Поддерживать такую обстановку под силу лишь целой армии услужливых духов. Ведь только для того чтобы, например, зажечь в одиночку сотни свечей в гигантской люстре, понадобятся часы. По-видимому, вкусы у Монтекьесы весьма эклектичные: смешение японских, итальянских и испанских элементов в архитектуре, казалось, совершенно ему не мешало. Он создал свой собственный идеальный мир, не принимая во внимание никакие условности. Кавелли уже видел раньше нечто подобное в великолепном загородном особняке Сан-Симеон в Калифорнии, где жил печально известный медиамагнат Рэндольф Херст. Там были собраны в едином ансамбле всевозможные архитектурные стили, и французский собор мог соседствовать с древнеримским бассейном. Единственный критерий — прихоть заказчика, единственное правило, которое неуклонно соблюдалось, — чтобы был доволен владелец. Или еще — замок Нойшванштайн в Баварии. Его хозяин еще меньше обращал внимание на законы архитектуры. Каждая комната была оформлена в разном стиле, имелся даже грот. Херст был беспринципным издателем, который использовал в работе сомнительные методы, а Людвиг II в конце концов сошел с ума. Кажется, особенность всех этих людей в том, что они создают окружающую реальность в соответствии с собственными представлениями, не обращая внимания на какие-либо правила. Кавелли не удивился бы, если бы обнаружил в соседней комнате водопад.

Вдруг он услышал, как где-то щелкнул дверной замок. Он невольно посмотрел в ту сторону, откуда донесся звук. Монтекьеса исчез.

— Перед ужином падре удаляется на час для уединенной молитвы.

Консуэла произнесла все это тихим голосом, по-прежнему опустив глаза в пол. На первый взгляд она казалась скромной, можно сказать, даже смиренной, но Кавелли чувствовал, что это впечатление обманчиво. Ему показалось, что за ее смирением скрывалось высокомерие. Похоже, что она испытывала гордость за добровольно принесенную жертву. Но кому предназначена эта жертва? Богу? Монтекьесе? Она обращалась к нему «падре». Но ведь для верующего человека это нарушение всех церковных канонов. Монтекьеса не имел церковного сана, он — бизнесмен. Неужели он считает себя не только духовным братом Уинстона Черчилля, но и своего рода вновь возродившимся Хосемарией Эскривой? Он обустроил этот дом как «Опус Деи» в миниатюре?

Кавелли снова бросился в глаза нарочито испанский стиль оформления покоев. Монтекьеса — итальянец, Эскрива был испанцем. Как и Консуэла? Ее лишенное украшений черное платье, весь ее вид говорили о том, что она вполне могла претендовать на роль хозяйки местного «Опус Деи». Кавелли был уверен в этом настолько, насколько в данной ситуации можно было быть в чем-то уверенным.

— Если позволите, я провожу вас в вашу комнату, монсеньор?

— Большое спасибо.

Кавелли подумал, что, внимательно присмотревшись к дому, он сможет лучше понять, что творится в голове у его обитателей.

По широкой лестнице они поднялись на второй этаж. Комната Кавелли располагалась в конце устланного толстыми коврами коридора. И хотя стены украшали бесчисленные изображения святых, весь остальной интерьер скорее напоминал люксовый номер роскошного отеля. Из окон открывался потрясающий вид на лагуну и Венецию. Окажись он здесь при других обстоятельствах, то чувствовал бы себя как в отпуске. Но только сейчас совсем не до отдыха. Кавелли проник в этот дом, чтобы предотвратить катастрофу. Вдруг накатила страшная усталость. Он задумался, способен ли хоть чего-нибудь добиться? Монтекьеса по-прежнему дергал за ниточки, на которых подвесил и папу римского, и Кавелли, и весь мир… Многое зависело от того, насколько хозяин дома доверял ему. Действительно ли он готов посвятить его в свои планы? А что будет с Кавелли, если он ему не доверяет?

Еще час назад он был в Риме, а теперь оказался в четырехстах километрах от столицы, на частном острове, который обустроен как небольшая штаб-квартира «Опус Деи». Что Монтекьеса намерен делать дальше? Кавелли задал ему вопрос, но пока не получил никакого ответа.

В этот момент он обратил внимание на маленький огонек. Тот светился над темной лагуной, но, приближаясь, становился все больше и больше, пока, наконец, не превратился в два ярких огня. Похоже на быстро приближающуюся лодку. Вскоре послышался шум мотора. Кто-то явно приближался к острову. Затем, так же внезапно, как появились, огни исчезли, и снова воцарилась тишина. Видимо, лодка причалила. Кавелли отвернулся от окна.

Внезапно он осознал, что у него даже нет с собой зубной щетки и одежды на смену. Он осмотрелся вокруг. За одной из дверей находилась удобная, до блеска начищенная ванная комната с отделкой из мрамора и с полным набором роскошных туалетных принадлежностей. В шкафу висели три разных костюма его размера, а в комоде находилось аккуратно сложенное нижнее белье. Все было совершенно новым. Кровать поражала размерами и роскошью. Необычно только то, что подушка лежит отдельно на кресле рядом с кроватью, а к стене прислонены две тонкие доски. Лишнее напоминание, что это отнюдь не гостиница. Многие члены «Опус Деи» спят без подушек, а на матрас кладут две доски, так сказать, для умерщвления плоти. Жесткая постель призвана задушить чувственные желания верующих в зародыше. Что она часто вполне успешно и делала.

Однако Монтекьеса, по-видимому, решил предоставить своим гостям выбор. Подушка лежала рядом. Или это своеобразное