Интимная жизнь элиты - Евгений Осипович Белянкин

Диана Кипренская ждала Егора. Его не было, и она скучала. Поняла, что по уши влюблена в московского журналиста. И чем больше она это осознавала, тем боязливее становилось на душе: намного моложе, он не мог полностью принадлежать ей, и это удручало…

Она раньше мечтала о большой, трепетной любви. Но всегда любили ее. Она лишь отвечала на чужую любовь. Теперь был человек, которого хотела она… А он, скорее всего, играл с ней как кошка с мышкой…

Она сразу догадалась, что Егор не из тех, которыми обычно крутят, – сила Егора в его власти над ней.

Диана ждала, и он пришел. Чистенький, свеженький, словно после бассейна. Она обняла еще у входа и у входа сказала ему:

– Ты бессовестный. Я так ждала тебя.

Он обезоруживающе улыбнулся.

– Если бы я знал… прилетел на крыльях.

Она обидчиво покачала головой.

– Зачем ты врешь?

– Ты права. Если б даже остановился весь транспорт – я пришел бы пешком.

Она потащила его в зал: играла бездарная музыка.

– Знаешь, я вот о чем подумала. Женщине нельзя влюбляться. Она начинает от этого дуреть. Лучше спокойненько загораться чужой любовью, отвечать на нее, но не самой гореть в пожаре собственной любви…

– Что с тобою сегодня? Уж не был ли здесь Кирилл?

– Он пропал на неизвестное время. С ним это бывает…

– Тогда ты принадлежишь мне полностью.

– Бессовестный. Ему надо кормиться. До него дошел слух, что Эйнштейн любил шпионку… под псевдонимом Лукас.

– Русскую?

– Да, это была жена скульптора Коненкова. Болтают, что Эйнштейн тогда разрабатывал американское ядерное оружие в рамках проекта «Манхэттен».

– И это волнует Кирилла?

– По мере возможности. Он активный мужик, с тончайшим нюхом. Выкапывает иногда потрясающие вещи… Их с удовольствием покупают газеты и частные лица, занимающиеся историей нашего века.

– Искусство может быть покупаемым, но не продажным, – заявил Кирилл и положил свою ладонь на руку Егора. – Ты веришь в это?

– Я не вижу в этом ничего особенного. Это норма для каждого порядочного художника или музыканта, – пожимая плечами, заметил Егор.

Кирилл выразительно посмотрел на него.

…С Кириллом Егор встретился случайно на улице. Тот, возбужденно размахивая руками, куда-то шел. Егор сам остановил его. Кирилл обрадовался и, затащив Егора за уличный столик возле небольшого кафе, за стаканом холодной минералки стал объяснять, что очень трудно живется тому, кто занят душевными проблемами.

– Я этого как-то не испытал, – заметил Егор.

– Жаль, – нагнув к столику голову, сказал Кирилл. – Она тебя любит, а меня нет… И я вынужден уступить…

И он вдруг резко поднял голову с потухшими глазами.

– Егор, ты мне нужен…

Лицо Кирилла стало загадочным.

– На моих глазах убили собаку. Это со стороны убийцы было глупо и недальновидно… Потом пришли бандиты и убили его. А ведь собака могла его защитить!

Егор, поджав губы, смотрел на Кирилла, чего-то не понимая.

– А короче нельзя?

– Короче некуда. Ты, конечно, знаешь, что первый муж Дианы – физик. Неплохой, но спившийся. Да, он был разработчиком в области ядерного оружия. У него есть старые наметки… Не пропадать же им? Ты журналист, у тебя есть связи с военными атташе… Честно, муж Дианы промотался. Ему нужны деньги. Не столь большие, но… не продавать же эти материалы Пакистану? Только ни слова Диане. Она о нем заботится… Формально, конечно. Он мой друг… А я посредник, не больше.

Егор прикусил губу.

– Это и есть одна из ваших тайн?

– Может быть. Но я прошу тебя, как верного человека Дианы.

Кирилл встал, немного озабоченный.

– Я побегу, а ты подумай… о возможностях.

По многочисленным нью-йоркским авеню разбегались тысячи желтых кэбов. Американские таксисты уверены в себе, так как знают больше, чем другие, и способны в любой час дня и ночи с шиком доставить в самый страшный район города, даже если он битком набит бандитами.

Равиль властным жестом остановил такси на юго-восточном углу Парк-авеню и Сорок второй улицы.

Таксист ехал какое-то время молча, что-то сосредоточенно обдумывая. Равиль ждал, что же в конце концов он скажет…

– Слыхал, – вдруг повернулся он к Равилю. – Пантера замочил Коноплю.

– Я знаю. А куда они спрятали профессора?

– Люди неразборчивы в средствах, – недовольно заметил таксист. – На глазах мельчают… Знаешь, Пантера теперь никому не доверяет. Он замкнулся.

– И что же нам делать? Так уж и никакой ниточки?

Таксист цокнул языком.

– По-моему, ниточка есть. Теперь в стане Пантеры есть свой человек, который готов отомстить ему за Коноплю.

– Ты думаешь?

– Пантера сделал большую ошибку…

– А профессор?

– Я нарисую мелом крестик возле трубы.

Глава 69

Аллена вызвали на Лубянку, и полковник Салтыков доверительно сообщил ему, что к Воронцовым ворвались неизвестные в масках. У молодого ученого в письменном столе были материалы о сибирской язве, подготовленные для докторской диссертации. Неизвестные их изъяли… Что об этом думает он, Аллен?

В первый момент Аллен Оливер испугался: не предъявят ли ему в контрразведке какие-нибудь претензии?

Но Салтыков вел разговор в доброжелательном тоне… и Аллен успокоился.

– Я дружу с Воронцовым, – замявшись, сказал англичанин. – Тем более на меня есть подозрение… Зарубежный журналист наверняка завязан на разведку. Теперь это для всех чуть ли не аксиома.

Аллен собрался с силами и продолжал:

– Я сам разрабатываю тему сибирской язвы. Это, пожалуй, стало моим хобби. Я пытаюсь выяснить: действительно ли нет технологии производства? Грозит ли человечеству опасность мирового масштаба? Всякий раз меня убеждают в том, что ее нет… А что, технология существует?

Салтыков терпеливо выслушал Аллена.

– К сожалению некоторых, как таковой ее нет, – сказал с обидой Салтыков. – И уверять в этом никого не собираемся. Я только могу поблагодарить вас, Аллен, за откровение… Нас это удовлетворяет.

Взяв трубку внутреннего телефона, Салтыков проговорил:

– Там у вас пропуск на Аллена Оливера. Английский журналист. Пожалуйста, пропустите его.

И Салтыков пожал руку.

– У меня, Аллен, все.

Ипполит к взлому квартиры Воронцовых готовился давно. После первой неудачи он нашел новых исполнителей. Они согласились даже при наличии сигнализации. Наблюдали за объектом все эти дни, пока дома не осталась одна женщина – мать молодого ученого. К ней позвонила девушка и мило сказала, что из Академии наук. Жена академика, ничего не подозревая, открыла, и мгновенно в дверь ворвались в масках.

Они заперли пожилую женщину в ванной – и в минуты «распороли» рабочий стол Любомира.

Сработано было на высоком уровне. И Воронцовы потом лишь пожалели, что вовремя не переехали в правительственный дом, где была наружная и внутренняя охрана.

Как сказал сам хозяин, Евгений Антонович Воронцов, подвела его «демократическая