"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

на то, что конфидентам четко поставили задачу о том, какого содержания сведения нужны, но, как обычно в таких случаях, всплывала масса посторонних сплетен. Все, что угодно, – от веских догадок о том, кто из «братвы» приложил руку к ограблению склада садовой техники, до сведений, где именно в настоящую минуту находится угнанная со стоянки бетономешалка.

Из всего этого мутного потока усталая Катя выделила лишь пару сообщений.

– Зря на фабрике такой шмон навели… Ни к чему это, по бумагам там все чисто, вся отчетность – комар носа не подточит, мне ли не знать, – мужской голос звучал этакой скороговоркой с пришепетыванием. – Гидрохлорид эторфина в списке, но заказов на поставку препарата у нас в последнее время мало. Еще прошлогодняя партия на складе пылится, заявку сняли в последний момент. Отчетность о наличии можете проверять, а можете и не проверять, там вся сойдется тютелька в тютельку, мне ли не знать. Мимо меня на подпись носят каждую неделю. Только это ничего не значит. Нейролептики, в том числе и М 99, с фабрики как раньше уходили налево, так и сейчас уходят. Это ж рынок. Что нельзя продать легально, продают по-иному. Нет, нет, уверяю вас, концов не найдете – все идет только через Интернет, через подставных лиц. Думаете всю цепочку вытянуть – очень сомневаюсь. Отсюда, с фабрики, не выйдет, надо с покупателей начинать. Хорошо, если что узнаю дополнительно, позвоню. Насчет двух других препаратов… Их тоже можно приобрести через Интернет. Если, конечно, такой целью задаться.

На другой пленке – женский голос, сухой и деловитый:

– Я прежде всего хочу, чтобы со мной расплатились за прошлый раз. Потому что имею что сказать сейчас. Нет, нет, обычный способ – никаких расписок, деньги должны перечислить на мою карту. Сначала по тому, что вас интересовало в первую очередь – этот самый таллий. Это вещество использовалось на заводе при производстве плат с амальгамой и золотым напылением. Но той технологии уже много лет. Если что и осталось на складах, давно сбыли с рук. Можно ли приобрести ядовитые препараты в городе? А где, в каком городе этого сейчас нельзя сделать? Нет, конкретно я ничего не знаю, не хочу вводить вас в заблуждение. Но не забывайте, мы во многом «химический» город – фабрика и завод это что-то да значит. Но я звоню не по этому поводу, у меня информация совсем другого рода.

На пленке слышался уличный шум, потом загрохотало. Катя поняла: агент-женщина звонит с улицы. Возможно, сидит на скамейке в городском сквере или скрывается от глаз на задворках магазина, а мимо, мимо, мимо мчится, звеня и сияя стеклами, электрогорский трамвай.

– Сына Розы Пархоменко видели в тот вечер. Естественно, я говорю про Михаила, младшего, который оркестр держит, а не про покойника. А то подумаете еще, что я совсем чокнулась, мертвецы мне мерещатся. Его машину видели на дороге, он ехал к ресторану «Речной». Более того, его видели потом уже без машины у переправы. Источник я не могу пока назвать, хотелось бы сохранить в тайне. Но если очень понадобится и если хорошо заплатите… Да, источник надежный, очень надежный. Кроме того, их двое – ну понимаете: она, то есть источник, и ее любовник… да, именно поэтому имена пока разглашать не могу. Они видели Михаила Пархоменко своими собственными глазами, и нет причин им не верить.

Катя вежливо попросила электрогорских оперативников «прокрутить» эту запись вторично.

Ага, кажется, этого момента все ждал полковник Гущин, медля с визитом в семейство убитого на Кипре бизнесмена.

– Вас начальник УВД к себе вызывает.

– Меня?

Катя несказанно удивилась. В дверь кабинета розыска заглянул помощник дежурного.

Как-то из головы совсем вылетело, что у электрогорской полиции имеется шеф! С одним начальником бывшим, теперешним мэром Журчаловым, они познакомились, но ведь и сейчас кабинет начальника не пустует. Она так на полковнике Гущине зациклилась, что…

Раз зовут, надо идти.

В просторной приемной, как обычно, хорошенькая кокетливая секретарша.

– Заходите.

Катя открыла обитую кожей дверь. За столом под гербом шеф электрогорской полиции – не старый и не молодой, явно из «новой полицейской волны» – гораздо больше похожий на офисного клерка, чем на бывалого мента.

– Добрый вечер, садитесь. Нам тут Федор Матвеевич официальный запрос сделал и попросил довести эти сведения до вас, в случае его отсутствия. Он сейчас в прокуратуре, там скандал с фармацевтической фабрикой набирает обороты. Они обратились в прокуратуру с заявлением о том, что необоснованные проверки срывают производственный процесс. Но мы с этим разберемся. Честно говоря, этих фармацевтов давно проверить не мешало. И хорошо, что это инициатива Главка.

«Конечно, хорошо, – подумала Катя. – Тебе ж тут в городе потом еще жить с ними».

– Это все в связи с убийствами, – сказала она вслух.

– Да, в связи с отравлениями, – переиначил на свой электрогорский лад шеф полиции. – Но запрос полковника связан с другим. Так вот, как он меня и просил, довожу до вашего сведения – а вы, как я понял, официально представляете тут у нас главковскую пресс-службу, что никаких инцидентов, связанных с массовыми беспорядками и самосудом, в нашем городе в 1955–1956 годах не было.

Катя подумала, что ослышалась, – о чем это он?! Но через секунду…

– Архив нашего управления не хранит никаких документов о массовых беспорядках и так называемом убийстве местными жителями обвиняемой Любови Зыковой. Никакого самосуда в бывшем цеху гальваники, – шеф полиции смотрел на Катю. – Все это неправда.

– Но я слышала, в городе все говорят…

– Выдумки, городские легенды. Поверьте, я не только на архив опираюсь, мой отец прослужил тут в отделе тридцать пять лет. Сначала в кадрах, потом в штабе. Службу начал в 1954 году. Так что я знаю с его слов, поверьте, я когда сам пришел в милицию, тоже этим вопросом интересовался. Я не понимаю лишь, почему это старое дело всплыло сейчас и отчего им интересуется Главк в лице Гущина и наша пресс-служба… Ну да ладно, вам виднее. Только вы должны понять – отравительницу… эту Любку-ведьму, то есть обвиняемую Зыкову, после задержания сразу увезли в Москву. И ее никогда не привозили к нам в Электрогорск ни на какие следственные мероприятия.

– Но на здешнем кладбище…

– Это все миф. Это даже не могила. Там нет останков. Сами подумайте, если ее сожгли в цеху гальваники, какие останки, что хоронить?

– Но, значит, все-таки сожгли?

– Нет. Я спрашивал у отца. А он тоже наводил справки. Они тут все пытались узнать – через министерство. Так вот, Зыкову