Круассаны… и парочка убийств - Энн Клэр

повезет, меня не покидает. Только что открылась моя любимая пекарня. Тоже хороший знак? Юный сотрудник, кажется, не знает ни меня, ни мою ужасную – преступную – репутацию.

Покупаю простой круассан с маслом, миндальный круассан и улитку с изюмом и заварным кремом.

Предоставлю право выбора Наде. Остается только надеяться, что сладкое угощение сгладит такой ранний подъем.

Когда я возвращаюсь, отель все еще тихий и сонный. Поднимаюсь по лестнице, на цыпочках прохожу по ковру на скрипящем полу и мягко стучусь в дверь напротив моего номера.

Сейчас слишком рано. Я веду себя как тот, кем обещала не быть – требовательным начальником, для которого не существует понятия «нерабочие часы». Только я еще принесла выпечку. И если я права – нам нельзя терять ни минуты. Мои гости и мой бизнес могут быть в опасности.

Я жду, покачиваюсь на пятках, прислушиваюсь, но никаких звуков из номера не доносится.

Я стучусь еще раз и шепчу в замочную скважину:

– Надя? Ты встала?

Вдруг дверь распахивается, чуть не ударяя меня по носу.

Передо мной стоит Жорди. Из одежды на нем лишь трусы-боксеры (в цветах команды регби Перпиньяна – разумеется). Он сонно хмурится.

Что ж, одна маленькая загадка разгадана. Похоже, мои сотрудники друг к другу неровно дышат. А я только что грубо вмешалась в их романтическое утро.

Делаю шаг назад.

– Извини! Я не хотела…

В дверном проеме появляется Надя с мокрыми волосами и широко открытыми глазами. Она укутана в белый пушистый отельный халат с туго затянутым поясом.

– Сэйди, что такое? Что случилось? Опять проблемы? – Она замечает пакет у меня в руках. – Ты принесла нам завтрак. Как мило! Жорди, как мило, да?

Жорди моргает, как медведь, выдернутый из спячки. Он совсем не жаворонок. Ему оказалось тяжело вставать к нашему стандартному отбытию в девять, поэтому я и решила, чтобы он готовил велосипеды и настраивал навигаторы вечером накануне.

Он издает звук, по-видимому, являющийся утверждением. Или это просто единственное, на что он сейчас способен.

– Прости! – снова шепчу я, уже обращаясь к Наде. – Прости, что помешала вам.

– Ты не мешала, – говорит Надя. – Жорди остался, потому что все слишком рады.

Видимо, непонимание написано у меня на лице.

Надя тянет Жорди за локоть, отодвигая его в сторону, и приглашает меня войти.

– Вчера вечером все были так рады – любовь, танцы, песни, преступник пойман. Это все – как это называется? Слишком хорошо, чтобы было хорошо?

– Слишком хорошо, чтобы быть правдой, – говорю я, протягивая ей пакет с выпечкой. – Я поэтому и пришла. У тебя есть телефон Филиппа?

– Филиппа? – Надя закрывает за мной дверь. – Который велосипедист? А как он связан с этим «слишком хорошо»?

Окна приоткрыты, и с улицы в номер проникает прохладный аромат речного воздуха и жасминовых цветов. Тут, как и в моем номере, у окна стоит небольшой столик. Надя кладет на столик пакет и машет мне рукой, чтобы я села. Жорди, шаркая, удаляется, что-то бормоча о душе.

Нади замечает, как я совершенно на него не смотрю.

– Жорди милый, – говорит она. – Даже если по нему не скажешь.

Почему же, скажешь. Под этими татуированными мускулами и разговорами о регби скрывается Жорди Воллан, плюшевый мишка.

– Он хороший парень.

Надя кивает с серьезным видом.

– Как и Филипп. Зачем он тебе? Он точно не относится к нашим проблемам.

Подталкиваю к Наде пакет с выпечкой. Она заглядывает внутрь, и ее лицо тут же озаряет широкая улыбка.

– Жорди обожает миндальные круассаны. А мне улитка?

Мысленно поглаживаю себя по голове за то, что предоставила хороший ассортимент. А еще на этот раз жадность сыграла мне на руку – я купила лишний круассан, потому что не могла выбрать.

Опускаюсь в кресло и говорю:

– Хочу спросить его о велосипедисте, который докучает ему и его группе.

Рука Нади застывает над улиткой с изюмом.

– Красный Номер?

– Красный Номер, – подтверждаю я. Самый агрессивный велосипедист. Который готов на все, чтобы победить. Меня мучает неприятное, жуткое чувство, словно мы с ним уже знакомы.

* * *

Без пяти девять я начинаю нервничать.

Ладно, на самом деле я нервничаю уже давно. Солнце прожигает утренний туман. Жорди лег обратно спать. Стоит вереница из восьми велосипедов. Одного не хватает. Как и всех членов группы.

– Слишком много гуляли вчера, – говорит Надя, считывая мое беспокойство. – Перестарались. Может, они весь день проспят.

Надеюсь, что нет. У меня подготовлена большая программа. Сегодня утром мы проедем несколько миль по долине до следующей деревушки, где закончится наша дорога. Там я всем посоветую оставить велосипеды у кафе и подняться по крутой горной дороге пешком до бенедиктинского аббатства на склоне Канигу.

После экскурсии по аббатству гости будут вольны пару часов гулять самостоятельно, после чего мы спустимся вниз и сядем на поезд до высокого плато. Сегодня будет мало кручения педалей, но много роскошных видов и приключений.

Напоминаю себе, что у нас много свободного времени. Не обязательно начинать минута в минуту. Но тем не менее пропажа велосипеда меня волнует.

Я хожу из стороны в сторону, Надя зевает, а церковные колокола звонят, сообщая, что наступило девять часов. Тут подходит Манфред.

– Я провел крайне мегалитичное утро, – сообщает он.

– О, да? – говорит Надя.

Она так говорит, когда не понимает, о чем речь – это намного мудрее, чем просто кивать, как это делаю я в таких случаях.

Но тут я, кажется, понимаю, что Манфред имеет в виду.

– Вы сходили к дольмену? – спрашиваю я. Здесь неподалеку есть свой собственный мини-Стоунхендж. Три плоских булыжника, установленных вертикально, покрытых еще одним плоским булыжником. Я сама его посетила, когда в прошлый раз привозила сюда группу. Я разглядывала камни, пытаясь представить людей, которые построили эту конструкцию, как, зачем. Для церемонии, поклонения солнцу, захоронения?

– Это очень впечатляет, – говорит Манфред, – когда размышляешь о жизни, о смерти, которые когда-то были там, где теперь ступаем мы.

Он опускает взгляд, словно чтобы посмотреть сквозь землю и его черные кроссовки.

Тут подходят Конни и Филли с двумя пакетами вкусностей из пекарни.

– Мы обошли четыре пекарни, – говорит Конни.

– Четыре! – подчеркивает ее сестра. – Какая чудесная деревня! Мы в каждой взяли круассаны и печенье. А когда доедем до нашего божественного пункта назначения – проведем дегустацию.

Печенье и круассаны. Это уже звучит божественно.

В девять ноль пять я уже собираюсь пойти в отель, чтобы проверить, как там мои американские друзья, когда вдруг появляются Джудит и Лекси. Он ведут такую оживленную беседу, что чуть не упускают нас из