Искатель, 1998 №10 - Мария Ланг

Осталось только главное.

— Уважаемый Мбете, — Флаксман закашлялся, — вам не кажется, что сейчас наступила моя очередь рассказывать? Думаю, эта повесть — не для бара. Особенно после того, как я подверг сомнению слова Эми… Короче, покойный Ламберт Мак-Эванс был отчасти прав. Когда ляпнул, что я приплыл сюда верхом на ездовой мако. Шутка, конечно, — но на этот раз он почти попал в цель. Мистер Мак-Эванс ошибся только в одном. Это была не мако. Я боюсь утверждать, но мне кажется… это был Н’даку-ванга!

Мбете Лакемба медленно повернулся к доктору, и в первый раз за сегодняшний день в глазах старого жреца появилось нечто, что можно было бы назвать интересом.

— Н’даку-ванга не возит на себе людей, — глядя мимо Флак-смана, бесцветно проговорил Лакемба. — Для этого у него есть рабы.

— А Пол? Кроме того, я и не утверждал, что Н’даку-ванга возил Александера Флаксмана на себе. Когда меня, находящегося, к стыду моему, в изрядном подпитии, смыло за борт, и я начал погружаться под воду — я успел распрощаться с жизнью. Но тут что-то с силой вытолкнуло меня на поверхность. Обернувшись, я увидел совсем рядом зубастую пасть здоровенной акулы.

Доктор передернулся — настолько живым оказалось это воспоминание.

— Я, конечно, не принадлежу к общине На-ро-ясо, как вы, уважаемый Мбете, но в акулах все же немного разбираюсь… Не узнать большую белую акулу я просто не мог! Смерть медлила, кружила вокруг меня, время от времени подныривая снизу и выталкивая на поверхность, когда я снова начинал погружаться — плаваю я отлично, но после коньяка, да еще в одежде… Пару раз акула переворачивалась кверху брюхом, словно собираясь атаковать, и меня еще тогда поразили ярко-синие узоры на этом брюхе. Даже ночью они были прекрасно видны, будто нарисованные люминисцентной краской. Действительно, как татуировка. Страннд (доктор Флаксман произнес последнюю фразу очень тихо, обращаясь к самому себе), я в любую секунду мог пойти ко дну, вокруг меня наворачивала круги самая опасная в мире акула — а я успел заметить, какого цвета у нее брюхо, и даже нашел в себе силы удивиться…

Мбете Лакемба молчал и смотрел в море.

Возраст и судьба давили на плечи жреца, и ему стоило большого труда не сутулиться.

— Потом акула несколько раз зацепила меня шершавым боком, толкая в какую-то определенную сторону; и когда она в очередной раз проплывала мимо — не знаю, что на меня нашло! — я уцепился за ее спинной плавник. И тут «белая смерть» рванула с такой скоростью, что у меня просто дух захватило! Я захлебывался волнами, накрывавшими меня с головой, но все же мог дышать: акула все время держалась на поверхности, словно понимала, что мне необходим воздух. В конце концов я потерял сознание… дальше не помню. Утром меня нашел на берегу сержант Баркович…

— А исследовательское судно, на котором я плыл сюда, пропало без вести, — после паузы добавил доктор. — Вот, сержант передал мне радиограмму.

Флаксман похлопал себя по карманам одолженной ему рыбацкой робы и вдруг скривился, как от боли.

— Что там у вас? — почти выкрикнул жрец.

— Ерунда, не беспокойтесь. Царапины. Толи акула приложилась, то ли сам об камни стесал…

— Покажите! — голос Мбете Лакембы был настолько властным, что доктор и не подумал возражать. Послушно расстегнув робу, он представил на обозрение Лакембы странное переплетение подживавших царапин и кровоподтеков на левом боку, непостижимым образом складывавшееся в витиеватый узор, напоминавший…

— Я верю вам, — просто сказал Мбете Лакемба, отворачиваясь. — На вас благодать Светоносного. Можете считать себя полноправным членом явусы На-ро-ясо.

— И… что теперь? — растерялся Флаксман. — Нет, я, конечно, очень признателен Н’даку-ванга за оказанное доверие («Что я говорю?’» — вспыхнуло в сознании), он спас мне жизнь, но… в конце концов, погибли люди, рыбаки, и еще этот юноша, Пол…

— На вашем месте, доктор, я бы беспокоился не о мертвых, а о тех, кто остался в живых, — Лакемба понимал, что не стоит откровенничать с болтливым коротышкой, и в то же время не решался отказать в беседе посланцу Н’даку-ванга. Месть Светоносного здесь, на Стрим-Айленде, свершилась. И тот, кто стал орудием судьбы, сейчас имеет право задавать вопросы.

И получать ответы.

— Почему? — удивленно поднял брови ихтиолог.

— Белые Мбати своими шумными играми разбудили Светоносного, и священная пещера под Вату-вара опустела. Отныне дом Н’даку-ванга — велик. И бог нашел предназначенного ему человека; свою душу среди двуногих обитателей суши.

— Пол?! — ужаснулся Флаксман, снизу вверх глядя на скорбную и величественную фигуру жреца. — Падре Лапланте в своих записках упоминал о том, что престарелые и неизлечимо больные члены явусы На-ро-ясо приходят на ритуальную скалу и бросаются в море, где их немедленно поедают акулы. Якобы фиджийцы верят, что перерождаются в пожравших их акулах… Пол прошел обряд до конца?!

Лакемба молча кивнул.

— И вы считаете, что теперь он — это Н’даку-ванга?

— Не будь в Н’даку-ванга человеческой души, он не стал бы спасать тебя. Пусть даже ты был нужен ему лишь как Посланец — все рарно…

Флаксман лихорадочно вспоминал: свои собственные вопросы, рассказы Ламберта, Эми и капрала, быстро накаляющуюся в баре атмосферу, костенеющее лицо девушки: «…рано или поздно Н’даку-ванга найдет вас!» — и дурацкую, нелепую драку, вылившуюся в трагедию. Неужели все это случилось из-за него, безобидного доктора ихтиологии? Неужели он помимо воли оказался посланцем неведомого существа, которое…

Когда доктор Флаксман наконец повернулся к Лакембе, то вместо слов возмущения и неверия он произнес совсем другое.

— Знаете, мистер Лакемба, я занимаюсь акулами уже двадцать лет, и не я один, но чем дальше мы продвигаемся в своих исследованиях, тем больше понимаем, что практически ничего не знаем об этих удивительных существах, которых даже язык не поворачивается назвать рыбами.

Мбете Лакемба вежливо улыбнулся. Светоносный выбрал себе очень болтливого Посланца. Может быть, бог решил испытать терпение своего жреца? Что ж, он будет терпелив.

— …Ведь некоторым видам акул насчитывается сто пятьдесят — двести миллионов лет! И за это время они практически не изменились. Словно кто-то остановил их эволюцию, повернув некий природный выключатель! Знаете, уважаемый Мбете (доктор доверительно придвинулся к жрецу), у меня и у моего коллеги, доктора Синсерли из Массачусетского университета, есть по этому поводу своя гипотеза. Что, если эволюция акул была селекцией? Что, если для некой нечеловеческой працивилизации акулы были примерно тем же, чем для нас являются собаки? Искусственно выведенные породы сторожей, ищеек, гончих… Потом хозяева исчезли, селекция прекратилась, и одичавшие псы миллионы лет бороздят морские просторы в поисках сгинувших владык? Вы, «Повелевающие