Напиши мне про любовь - Элизабет Питерс

— Кем, говоришь, ты будешь?

— Арабской принцессой, — улыбнулась Джин. — В моем последнем романе речь шла...

— Ах да! «Раб страсти».

Костюм, разложенный на кровати Джин, состоял главным образом из розового шифона — или его дешевой имитации. Жаклин с сомнением оглядела прозрачные шаровары, символический лиф, расшитый блестками, и груду розовой вуали. Затем перевела скептический взгляд на тощую фигуру подруги.

Джин покраснела.

— Естественно, вниз я надену боди. И колготки — знаешь, такие, с трусиками?

Жаклин попыталась представить этот ансамбль, возможно вкупе с блузкой, если Джин застесняется, — и воображение услужливо разгулялось.

— Вечно ты критикуешь мои наряды! — обиделась Джин, без труда прочтя ее мысли. — А сама что наденешь?

— Пока не решила.

Джин отвернулась к кровати и сделала вид, будто взбивает вуаль. Затем хитро глянула через плечо на Жаклин:

— Дорогая, а спутник у тебя есть или идешь одна?

Прислонившись к стене, Жаклин сложила руки на груди.

— Джеймс заходил, да?

— Ну да, совсем недавно. Ты же не против, правда, Джекки? Мне бы не хотелось похищать твоего кавалера.

У Жаклин язык чесался ответить: «Неужели?» — но, вспомнив студенческие годы, она решила, что сама в долгу перед Джин. И не такая она стерва, чтобы рассказывать подруге, как пришлось уламывать Джеймса стать ее эскортом. Но уж если Джин позволит себе еще подобные колкости...

— Я иду с О'Брайеном, — сообщила Жаклин.

— С полицейским? — Глаза Джин широко распахнулись. — Ну... э-э... он довольно мил.

— Угу, как гремучая змея. И лично я сомневаюсь, что он посещает подобные мероприятия удовольствия ради.

Она ждала, что столь зловещий намек вызовет у запуганного кролика писк и конвульсии, но Джин напряглась.

— Никак не откажешься от своей версии насчет убийства? Право, Джекки, пора уже повзрослеть и бросить играть в детские игры. По словам О'Брайена, полиция считает, что Дюбретта умерла от сердечного приступа, а Лори убил грабитель...

— О'Брайен был здесь? Утром?

— По-моему, с его стороны было очень любезно заглянуть, чтобы меня успокоить.

Жаклин заскрежетала зубами. Пока что О'Брайен всюду опережал ее. Любопытно, он задает те же самые вопросы, что и она, или же идет другим путем? Оба вели к одной и той же цели, и Жаклин ни на миг не усомнилась, что О'Брайен столь же прямодушен, как она сама.

— Полиция, может, и считает, но только не О'Брайен! Он весьма хитер, Джин. Будь с ним осторожна.

— Мне не о чем тревожиться. — Джин закрыла вуалью пол-лица и разглядывала себя в зеркало. — Мне нужно... — Выплюнув забившуюся в рот вуаль, она продолжила: — Нужно поярче нарисовать глаза. Как по-твоему?

— Да, — откровенно подтвердила Жаклин. (Ресницы Джин были еще серее, чем ее волосы, а бледно-голубые глаза казались водянистыми.) И ехидно добавила: — Ты поэтому и выбрала такой наряд — чтобы спрятать лицо от вездесущих репортеров?

— Ну что ты! — Джин продолжала любоваться своим отражением, прилаживая вуаль и так и сяк. — Это меня больше не волнует.

— В самом деле?

— Да. Абсолютно не волнует. — Голос Джин звучал нежно и мечтательно. — Все уладилось, больше не о чем тревожиться.